Кира

Что ж... день хоть и длился невозможно долго, однако он прошёл совсем не так, как я себе это представляла. В сопровождении Клима я побывала там, куда раньше мне дорога была закрыта. Я понимала, что всё это не спроста. Я чётко осознавала, что за всем этим кроется нечто, что вскоре заставит меня судорожно заикаться и искать пятый угол. Я была уверена, что Клим не из тех людей, который дарит подарки (а сегодняшняя прогулка именно таковой и являлась), просто так. Ему нужен был повод... только для чего? Что крылось за его поступками мой мозг отказывался понимать.

Приблизившись к настежь распахнутому окну в его спальне, я провела пальцем по москитной сетке, собирая с неё уличную пыль.

Солнце почти полностью скрылось за линией горизонта и, окрашивая небо в тёплые красновато-оранжевые цвета, тоскливо смотрело на меня одним глазом.

Я вспомнила о серьгах, что потеряла в этой пропасти страха. Серьгах с рубинами, которые достались мне от мамы. Интересно, их можно будет найти? Возможно, придётся обойти все ломбарды города или даже больше. Скорее всего, мечты так и останутся мечтами.

Оторвавшись от окна, я полезла в свою сумку. Выудила из её недр блокнот и связку карандашей. Мои руки работали машинально. Память сама управляла ими. Штрих за штрихом на бумаге появлялись знакомые очертания...

Если я выберусь отсюда и смогу начать жить заново... я клянусь, что создам эти серьги. Они будут не хуже оригинала. Они будут прекрасны. И пусть они не будут вещью мамы, я буду вспоминать о ней каждый раз, надевая их.

Прошло не меньше часа. Я продолжала рисовать в густых сумерках. Боялась отвлечься и упустить образ из головы... как жаль, что я не рисую портреты. Тогда бы я нарисовала родителей. По памяти. По своей памяти. Взгляд мамы и тёплая улыбка папы.

— Ты здесь не ослепла? — железный голос за спиной заставил меня вздрогнуть. Так сильно, что из рук выпал карандаш, а блокнот упал на пол.

— Зачем так подкрадываться?

Поджав губы, я спрыгнула с высокой кровати и полезла за карандашом. Бесперебойно работающий закон подлости загнал его под кровать.

— Я не подкрадывался, — невозмутимо произнёс Клим и включил в комнате свет, — это ты ушла в себя.

Ничего не ответив на пустые оправдания, я бросила блокнот на постель и полезла под кровать. Но этот чёртов карандаш словно сквозь землю провалился!

— Что ты там ищешь?

А ты будто не понимаешь...

— Карандаш.

Подняла глаза, следя за его ногами. За тем, как он обходит кровать и приближается ко мне. Замер в метре. Я тоже...

Тяжело дыша, я стиснула пальцы в кулаки и сделала тошнотворную попытку успокоить свою взбешённую фантазию. Он не тронет меня... не тронет. Не должен. Боже, пусть он снова уйдёт. Его не было добрую половину дня... ещё бы столько... и так до бесконечности.

Хмурясь и кусая щёку, я выползла из-под кровати. Задрала голову, чувствуя на себе давящий взгляд. Но мои брови почти моментально взметнулись вверх. В его руке был мой карандаш.

— Что? — кажется, что все мои слова тонули в разряженном воздухе. Ещё чуть-чуть, и я снова начну теряться в собственных мыслях. Так всегда происходит... стоит ему оказаться так близко, и моя голова превращалась в мешок набитый соломой. — Как он оказался у тебя?

Вытянув руку, я ждала, что он отдаст мне искомое. Но Клим не торопился.

Эта его ухмылка... до дрожи в пальцах.

— Покажешь, что рисовала?

— Зачем? — моя рука опустилась, так и не дождавшись возвращения карандаша.

— Мне интересно.

— Интересно? С чего вдруг? С каких пор ты интересуешься мной?

Я ступала на зыбкую почву. Несмело топталась, и понятия не имела что меня ждёт за подобную дерзость.

— Интересуюсь тобой? — хмыкнув, Клим смерил меня каким-то недружелюбным взглядом.

— Иначе зачем я здесь? Почему вернул меня? Хотел бы убить — убил бы. Но нет... все эти прогулки и разговоры... как это понимать?

Кто-нибудь, остановите меня!

Какое-то время он молча смотрел на меня. Немигающий и очень красноречивый взгляд. Мне хотелось раствориться в воздухе от ощущения своей незначительности. Словно я та самая пылинка на москитной сетке, которую так легко уничтожить. Просто растереть между пальцами.

— Не дашь посмотреть? — настойчиво произнёс, кидая карандаш на постель.

— Да пожалуйста, — фыркнула от злости и осторожно сделала шаг в сторону.

Отошла от кровати, уступая место и косясь на мужчину. Клим неторопливо наклонился и взял в руки мой блокнот. Быстро пролистал уже виденные им эскизы и остановился на почти законченном изображении маминых серёжек.

Поджав волевой подбородок, просверливал лунку в бумаге. Нет... прожигал. Мне казалось, что ещё чуть-чуть, и от блокнота пойдёт дым.

— Не похоже на то, что я видел до этого, — его глаза нашли мои, — какое-то... старомодное, что ли.

— Это серьги моей мамы.

Я не хотела это произносить вслух. Вообще не хотела его посвящать в настолько личное. Но... мой язык мчался впереди меня.

— Те самые? — спросил как бы между прочим.

— Те самые?

— Ты говорила, что Бык забрал твои серьги.

— Разве я говорила?

— Твоё ухо был разорвано...

Моё ухо...

Интуитивно коснулась повреждённой мочки и скривилась, вспоминая ту боль.

— Не уверена, что когда-то увижу их снова.

Обойдя Клима, я вновь прилипла к окну. Глядя на собственное отражение в стекле, я продолжала следить за ним. Искоса поглядывая на Клима, я кусала губы и ничего не могла с этим поделать.

— Я могу помочь тебе вернуть их, — изрёк Клим после минутного молчания.

Что?

Я буквально почувствовала, как моё сердце стремительно рухнуло вниз. Прямо в ноги. Это необъяснимо. Словно в груди образовалась огромная пустота. Дыра, которую ничем нельзя перекрыть.

Крутанувшись на месте, я перехватила хищный взгляд. Прищур светлых глаз становился всё более лукавым. Это было похоже на злую шутку.

— Это не смешно, — процедила, мысленно выкапывая могилу для этого стервятника.

— Думаешь, я шучу?

Уверена.

— С чего вдруг?

— Не бесплатно, само собой.

Ну, конечно...

Нервно усмехнувшись, я снова отвернулась. Цепляясь за его отражение растерянным взглядом, я снова впилась в собственные губы мёртвой хваткой.

— Что ты хочешь? — на время оставила покусанные губы в покое.