– Ох, брат!.. – Фарин взгляд не смог передать весь спектрего чувств – от обиды до восхищения. Да, даже восхищение выражал его взгляд. Новсе-таки не это было в нем главным. Заканчивалось сегодня что-то очень важное,может быть, это был последний день, последний вечер их дружбы.

Фархад, поняв, что сказать ему больше нечего, лишь сжал втонких пальцах рюмку, едва не раздавив ее.

– Фара, ты устал, – решил перевести разговор на болееспокойные темы Саша. – Поезжай в гостиницу, отоспись…

– Саша, я уйду! – вскочил теперь и Фара: ему еще будутуказывать, как себя вести, когда и что делать. – Но ты помни, – потряс он передсобой пальцем, – что ты своего брата кинул! Ты кинул… – Фара, схватив свойдлинный черный плащ, выскочил из кабинета и буквально через несколько ступенекпонесся вниз. Полы плаща развевались – и Фара еще больше напоминал Демона, тогосамого, который – хочешь, не хочешь – вынужден нести людям зло.

– Фара! – крикнул вслед ему Белый. – Ребята, проводите!

– Фара, стой! Чего ты кипятишься? – Пчела нагнал Фару уже вкоридоре перед дверью. И только потому, что тот остановился там на время,поглядывая вверх и бормоча какие-то родные заклинания.

– Ты не понимаешь! – ну, может, хоть мудрый и расчетливыйПчела поймет всю опасность ситуации. – Сначала они убьют меня, – и он убежденноткнул себя пальцем в грудь, – потом убьют его, – и Фара показал куда-то наверх,имея в виду, впрочем, всего лишь Сашу Белова, а не какого-то там небожителя.Даже если последний себя таковым уверенно считает.

– Фара! – с неменьшим убеждением и даже немного назидательноответил ему Пчела. – Саша зря ничего не делает!

К ним двоим присоединился и Фил, спустившийся по лестнице сбанкой красной икры, которую он уплетал ложкой, правда, не столовой, а чайной –столовая бы в такую банку просто не влезла.

Фара посмотрел на почти безмятежно пожирающего икру главуслужбы безопасности и окончательно понял: каши с ними сейчас не сваришь. И он,уходя, бросил уже совершенно обреченным гоном:

– Наивные вы, как дети. Вы моих басмачей не знаете! Э-э-э… –И скрылся в ночи.

– Вить, не ломай голову, – махнул рукой на все Фил. – Пойдемнакатим.

– Подожди, – закурил по новой Пчела. – Пусть потрещат.

У всех у них оставался последний шанс, что Космос все жесможет убедить Сашу. У него это иногда получалось, хотя в последнее время всереже и реже. Белый предпочитал все решать сам. Фил с таким положением давносмирился, но Пчелу и Космоса оно не совсем устраивало, если не сказать больше.

– Надоела. Не могу ее больше жрать. – Фил поставилнедоеденную банку с икрой на подоконник. А Пчела затушил прямо в икрунедокуренную сигарету. Завоняло, надо сказать, премерзко.

* * * * *

Каверин в своей темной комнате отобрал наушники у Петровича:

– Давай-ка езжай за азиатом, узнай, где живет.

– Есть! – по-военному ответил тот. Каверин же с нетерпеливыминтересом стал слушать: он чуял, что не все еще было сказано – самоеинтересное, оно, может быть, как раз еще впереди.

Космос и вправду надеялся исправить положение. Он неслишком-то был напуган угрозами Фары. Но он тоже никак не мог понять почтиослиного упорства Белого. Уж в чем, в чем, а в особом чистоплюйстве Сашазамечен не был.

– Белый, послушай меня… Только сразу не заводись, ладно? –попросил Космос. По его примирительному тону Саша сразу почувствовал, куда тотклонит.

– И ты туда же?

– Ну ты послушай! – Кос почувствовал, что Сашино настроениенесколько переменилось. Он был сейчас намного спокойнее. И поэтому надо былоловить шанс. – Это же выгодно для нас!

– Космос! Ты ни черта не знаешь. – Саша понимал, наскольковсе его доводы выглядят пустыми и неубедительными, но что ему было делать?Рассказать о Введенском прямо сейчас? Это было невозможно!

– Зато считать умею! – принялся загибать пальцы Космос. – Мытеряем колоссальные бабки! Это Москва, блин, порт пяти морей. Не мы будем, тутже найдутся другие…

Саша с тоской посмотрел на Фила и заученно повторил,по-прежнему ничего не объясняя:

– Повторяю! Ты ничего не знаешь. Я не буду гнать наркоту вРоссию. Только транзит. Все. – Разговор был окончен.

– Ну, как знаешь… – Космос почувствовал себя в положенииФары, когда понимаешь, что никакие доводы не действуют. Хоть стреляйся. Илистреляй. Ну не в Белова же?!

Он поднялся, обреченно махнул рукой и направился к двери –тут ловить было больше нечего.

– Кос! – услышал он Сашин голос и обернулся. – У меня, междупрочим, сын вчера родился.

Наконец и до Космоса дошло, насколько они все сегоднязаигрались в дела. Наркота, конечно, тема не последняя, но о Сашкином-то сынеони, подлецы, за всем этим забыли. Хотя именно ножки-то и хотели обмыть – всейдружной компанией. Ой, как нехорошо получилось. Выражение Космосова лица нетолько сменилось, но, казалось, лицо его буквально просветлело в этот момент.

– Лови. – Саша запустил по полированному столу рюмку водки.

– Прости, брат! – с чувством поднял рюмку Кос. – За Иванатвоего. Чтоб рос настоящим пацаном.

– А почему не профессором астрофизики? – подколол его Белый.

И вдруг неожиданно даже для самого себя принял решение.Пошли они все в задницу, эти умники из Министерства добрых, мать их, дел.Неужто они дороже ему старого друга? Не надо его подставлять. А то и вправдуубьют, на хрен.

– Ладно. – И он хитро посмотрел на тут же вскинувшегосяКосмоса. – Чего Фару под пресс ставить? Дадим ему килограммов… десять. Пустьотстегивает нам долю с доставки, а продажами занимается сам. И волки сыты, иовцы целы…

Глаза Космоса просто сияли.

* * * * *

Как нельзя больше доволен был и Каверин. Щелкнув кнопкоймагнитофона, он сбросил наушники и залился тонким вибрирующим смехом.Раскачиваясь, как Ванька-Встанька, на табуретке, он пробормотал:

– Насчет овец ты это зря… – И голос его гулко разнесся попустой квартире.

* * * * *

Праздник – так по полной! Даже охраннику налили стопарь,оставив, правда, на страже. Но с собственной бутылочкой «Абсолюта». Так чтоКостя Шишин на судьбу не жаловался. А служба, она и есть служба. Никто на нашуземлю не ступит, не пройдет!