И то, что происходит сейчас между нами — это уж точно не бессмысленно и не напрасная трата времени.

Потому что уже не раз непременно приводит к состоянию, когда нет ни мыслей, ни времени.

***

После такого сытного ужина, а главное, марафона, мне совершенно лень перемещаться в пространстве, и, чуть подумав, я соглашаюсь на предложение Фрола остаться.

— Тем более, какой смысл туда-сюда ездить, — говорит он, и веско поясняет, встретив мой взгляд. — Я бы все равно завтра отправился за тобой.

— Чтобы мы все-таки пошли на каток?

— Можно и так — сначала на каток. А потом в эту квартиру.

Меня что-то царапает в его словах, но думать пока тоже лень. Фрол убирает, а я в гостях, так что иду в гостиную. Она просторная, в холодновато серо-коричневых тонах, где нет ничего лишнего и, кажется, даже какая-то репродукция подвешена четко по указанию модного дизайнера.

Стильно, сильно и по-мужски. Любопытно взглянуть на другие комнаты, хотя бы узнать — сколько их здесь всего, но усталость сильнее. Так что я располагаюсь на диване, который оправдал все мои ожидания, включаю телевизор — лишь бы мелькали картинки, и отчаянно зеваю под звуки видео-клипов.

— Красиво у тебя, — говорю, когда Фрол возвращается и решает, что его колени гораздо удобней для моей головы, чем диванная подушка.

Или он просто категорически против этой постельной принадлежности? Ладно, главное, чтобы он ничего не имел против матрасов. Ну и кроватей, а то я пока только диван видела — мало ли, вдруг у него в спальне голый пол с подогревом и одна простыня? Может, то, что он представляет меня лежащей на ней — были и не фантазии, а подготовка меня к суровой реальности?

Мой скупой комплимент встречает такую же скупую реакцию — кивок, принятие к сведению. И то верно, наверняка, эта квартира слушала и более цветастые дифирамбы. В памяти тут же мелькает лицо блондинки, которая ловко плетет из слов кружева, но я старательно отгоняю от себя этот образ.

Ее здесь нет.

А я есть.

И настоящее гораздо важнее, чем то, что было когда-то.

Фрол рассеянно переключает телевизор на другой музыкальный канал. Мне кажется, мы оба не слышим музыку, просто нам хорошо вдвоем, вот так, спокойно, без звонков телефонов, без спонтанных визитов любимой родни.

— А сколько здесь комнат? — нахожу более доступный способ подавить любопытство.

— Четыре, — спустя паузу, словно ему нужно было время, чтобы припомнить, отвечает хозяин квартиры.

И я понимаю, что меня царапнуло при разговоре. Он сказал: «А потом мы вернемся в эту квартиру». И когда мы впервые приезжали сюда, по дороге обмолвился: «У меня в городе есть квартира». Вроде бы ничего такого, просто порядок слов, но с учетом пустого холодильника и практически пустого шкафа в коридоре…

— Обычно ты здесь не живешь? — озвучиваю предположение.

— Может, зря ты не любишь бухгалтерию? — усмехается он. — У тебя талант подмечать детали.

А еще талант портить себе настроение, потому что думать о нелюбимой работе, когда ты с мужчиной, который нравится — это последнее, чем я хочу заниматься. Замолкаю во избежание, а то знаю я. Бабуле вон только обмолвилась, что лишилась работы, думала отдохнуть пару недель, а через два дня уже знакомилась с новым коллективом. Я, конечно, Фрола ни в чем таком не подозреваю, и все же он не только временно мой директор, он на постоянной основе сын моего постоянного руководства. А кто мечтает держать на работе сотрудника, который не хочет там находиться?

И потом, у Фрола есть ночной клуб, а вдруг сейчас выяснится, что у него какие-то вопросы по бухгалтерии, какие-то подозрения в связи с изучением финансового отчета?

Ой, не-ет.

Молчу-молчу, смотрю телевизор.

— У меня дом за городом, — рука мужчины начинает поглаживать мои волосы, и я так расслабляюсь, что готова хоть час слушать описание природы. Но он не изменяет себе — лаконичен. — Здесь появляюсь редко. Очень. Не поверишь — почти случайно вспомнил, что эта квартира у меня вообще есть.

— Естественно, я не верю, — ворчу я, зевая. — Ты не об этом вспомнил. Ты вспомнил, что у нас с тобой был только час. И включилась логика. На беду твоего брата.

Мы смеемся, а после я понимаю, что окончательно устала и мне лень шевелиться. Закрываю глаза, чтобы проснуться, когда я и халат окажемся уже в комнате, если туда будет перемещаться хозяин квартиры. Уже чувствую мягкие сети дремы, когда вдруг логика включается у меня.

— Слушай, — я даже подскакиваю и с тревогой заглядываю в глаза мужчины. — А мы с тобой хоть предохранялись?

И сдуваюсь унылым шариком, еще не услышав ответ, потому что… Ну, если он смог забыть о квартире…

Так, думаем!

В каждой, даже самой плохой ситуации, надо попытаться найти что-нибудь положительное.

Есть сейчас что-нибудь положительное?

Есть! Сейчас дни, наименее благоприятные для моего зачатия — это раз! Ну и два… Надо хоть еще один плюсик для моего душевного равновесия!

Выдыхаю.

Еще разок.

Внимательно изучаю мужскую улыбку, глаза, долго, словно впервые рассматриваю бритую голову… И прихожу к выводу, что это тот редкий случай, когда достаточно взглянуть на любого младенца и Фрола, чтобы заподозрить в нем папу без всякого ДНК.

— Ты, конечно, кружишь мне голову, Солнце, — мужчина подгребает меня к себе под горячий бок, утешительно целует в макушку и достает из кармана штанов квадратный пакет из фольги, — но о важных вещах я пока в состоянии думать.

То есть, соображаю быстренько я, если у него «защита» есть даже в домашних брюках и в момент, когда ничего не располагает к интиму, она точно была в те моменты, когда все к этому подходило.

Фуух…

Это тот жирный, третий и окончательный плюс, который спасает мое душевное равновесие, заставляет прижаться сильнее к мужчине, и наконец отправляет меня в заслуженный сон.

Правда, снится какая-то ерунда — будто я просыпаюсь посреди ночи, иду в ванную комнату, но по ошибке попадаю в другую, где на окнах смешные розовые занавески с блестящими бабочками, огромная кровать с девчачьим розовым покрывалом, а в углу сидит огромный белый медведь с меня ростом. Я ежусь под пронзительным взглядом черных глаз-пуговок и делаю шаг назад.

— Оля? — слышу за спиной голос Фрола.

Разворачиваюсь и иду к нему — туда, где на окнах ролеты нормальных серо-белых цветов, туда, где кровать нагрета и избавлена от покрывала спокойной расцветки, чтобы двум людям было удобно лежать, и туда, где нет медведей с упрекающим взглядом.

Фрол ложится рядом, опутывает меня своими руками, размеренным дыханием и покоем, я выдыхаю, закрываю глаза и вырываюсь из этого сна… чтобы проснуться утром, когда солнце разгоняет все тени, а поцелуи мужчины их окончательно вырывают из памяти.