— Какая тебе разница, Мира? — Фрол устремляет на нее еще один взгляд и небрежно пожимает плечами. — Тебе такая прогулка в любом случае не грозит.

Девушка впервые показывает нервозность, начав чуть переминаться с ноги на ногу, и я замечаю ее взгляд на свободный диванчик напротив нас. Официант на этот раз куда расторопней приносит пылающий голубой коктейль, который из нас двоих никто не заказывал. Момент, когда он пытается его поставить на стол и когда Мира пытается присесть на диванчик, совпадают со спокойным вопросом Фрола:

— Ты разве не видишь, что это заказ для другого столика?

— Но это я… — немного теряется Мира.

Официант понимает шустрее, извиняется, переводит взгляд на девушку и ставит ее в известность:

— Третий столик свободен. Могу я проводить вас к нему?

Мира резко выдыхает, в ее глазах плещется гнев, но она осматривается, понимает, что все еще приковывает к себе внимание мужчин, и делает вид, что сама передумала находиться рядом с нами.

— Думаю, так будет лучше, — говорит она официанту, делает два шага, эффектно возвращается, склоняется к Фролу и довольно громко, чтобы мне было слышно наверняка, сообщает. — Увидимся, когда тебе надоест эта одноуровневая игра «начальник и подчиненная» и захочется других, более увлекательных игр.

И прощальный взгляд на меня, чтобы я правильно поняла между строк: она не сомневается, что мы с Фролом скоро расстанемся.

Не потому, что он передаст управление компанией в руки отца и у нас не останется общих точек пересечения. А потому, что ему со мной станет скучно.

«Одноуровневая игра» — все еще звенят в ушах слова Миры.

«Это не тот уровень, Мелкая» — вытягивают они из памяти предупреждение брата.

Я беру свой «Мохито» и обвожу взглядом мир, в котором с удовольствием живет мужчина, который мне нравится. Мир, к которому вряд ли привыкну я.

Я пытаюсь скрыть свои эмоции, но, видимо, безуспешно, потому что, дождавшись, когда мой стакан опустеет, Фрол предлагает уехать.

— Я могу взять такси, — неуверенно выдаю я и, наверное, натыкаюсь на тот же взгляд, что и Мира, потому что у меня ощущение, будто я после долгого бега глотнула замороженный кубиком льда черный чай. Вздыхаю и добавляю, смущенно поглаживая пальчиком мужскую ладонь: — А могу и не взять.

— Второй вариант мне нравится больше, — на губах мужчины мелькает улыбка, которую ужасно хочется поцеловать, здесь, при всех.

И, судя по взгляду, который теплеет, он это отчетливо понимает.

Накручивает на палец локон моих волос, которые попросил оставить распущенными, и тянет вперед, заставляя меня приблизить губы к его. Но не целует, как я рассчитывала. И едва заметно качает головой, когда я пытаюсь сделать это сама.

— Нет, — выдыхает отказ в мои губы, и тут же смягчает его. — Пока нет.

— Играешь со мной, — разочарованно бормочу я, и только потом понимаю, что в свете реплик блондинки мои слова звучат по-идиотски наивно, как жалоба обиженного ребенка.

Я не хочу, чтобы этот вечер закончился так, на ноте завистливой Миры, и тщетно пытаюсь придумать, что бы сказать необременительного, пустого, не значимого и легкого, но пальцы мужчины, поглаживающие мои скулы и плавно опускающиеся к подбородку, мешают сосредоточиться.

А еще этот взгляд — пронзительный, темный, в котором почти явственно пляшут забавные чертики, с каждой секундой все ловчее подсаживая меня на свои невидимые, но острые вилы соблазна и предвкушения.

— Играю?… — задумчиво тянет мужчина и ухмыляется, чуть прищурившись: — Как ты смотришь на то, чтобы продолжить игру, которую начала без меня?

Перед глазами тут же проносится любимая в детстве «Монополия» Ильи и настольный хоккей, в которых он за дополнительную шоколадку вынуждал меня принимать участие. «Моя богатая ферма», результаты урожая в которой мне демонстрировала не так давно Катерина и убеждала тоже скачать на смартфон. Неубиваемые «Шарики» Марьи Ивановны. И… все.

Я вообще человек не азартный, и не припомню, чтобы начинала и не закончила какую-то игру, тем более в одиночестве. К тому же, если об этой игре известно Фролу, это что-то из недавнего и то, что могло попасться ему на глаза…

— Разложим «косынку» на брудершафт? — выдавливаю из себя смутное воспоминание.

И получаю награду за усердия и старания — Фрол откидывает голову и заходится таким заразительным смехом, что эти хрипловатые искры зажигают что-то теплое и ласковое внутри меня, что-то неуловимое, смутное, что хочется спрятать и сохранить. Как и взгляд, которым он смотрит на меня, отсмеявшись.

— Поехали! — он подхватывает нашу одежду с вешалки, берет меня за руку и выводит из-за стола.

Я чувствую на себе десятки завистливых взглядов тех женщин, которые остаются одни или с другими мужчинами, но лишь распрямляю плечи. Все, что вокруг нас, не имеет значения, даже Мира, чей прощальный взгляд я продолжаю чувствовать и когда мы спускаемся вниз.

Мы уже практически пересекаем танцпол, когда Фрола кто-то неожиданно окликает. Он оборачивается, секунду медлит, а потом, попросив подождать пару минут, направляется к какому-то незнакомому мужчине.

Я не смотрю, а скорее любуюсь, наблюдая за разговором, которого не могу слышать. Уверенные жесты, заинтересованный прищур, скупой кивок — это похоже на деловые переговоры, в которых Фрол чувствует себя, как рыба в воде. А между тем, его собеседник явно тоже непрост.

От них двоих словно идут волны власти и принуждение признать силу. И вокруг образуется пустота, люди непроизвольно огибают этих двоих. Впервые задумываюсь: если бы мы с Фролом встретились при других обстоятельствах, я бы тоже чувствовала не притяжение, а неуловимое желание держаться подальше?

Кто-то больно задевает сзади мое плечо, заставив поморщиться и обернуться. Мира. Ну да, теперь-то больше нет смысла цедить коктейль, рассматривать за столиком некого. Она дует на свои коготки, которыми специально меня царапнула, и делает вид, что всего лишь поправляет соскользнувшую с плеча сумочку.

— Деревенская пастушка — вот ты кто рядом с ним, — шипит она и вдруг одаривает меня такой лучезарной улыбкой, что со стороны наверняка кажется, что это две подружки всего лишь мило болтают. Так и цедит сквозь зубы и эту улыбку: — Эта боль не сравнится с той, которую ты почувствуешь, когда он бросит тебя.

Мне на спину ложится мужская ладонь, и я понимаю, что маскарад радушия был для него.

— Подошла попрощаться, — воркует она с улыбкой.

Фрол смотрит на меня, но я прикрываюсь улыбкой, которую отзеркаливаю от Миры.

— Хорошего вечера, — прощается он с девушкой и тянет меня к выходу.

Естественно, я иду! Не буду же я здесь оставаться! Вот только случайно оступаюсь, ну после «Мохито» это даже простительно, и мой такой неосторожный каблук вырывает громкий вскрик: «Твою мать!» из уст милой городской и наверняка очень воспитанной девушки Миры, а еще оставляет весьма ощутимый след на ее замшевом сапоге.