Алиса сверилась с расписанием.

– Через двенадцать минут, но с учетом его нынешний скорости он прибудет с минуты на минуту.

Девушка буквально кожей чувствовала непонимание и страх, охватившие её собеседников. Бомба сработала, вокзал пустой. Они все решили, что самое страшное позади.

Но самое страшное было ещё впереди.

– Какой путь? – спросил Ковальский так, как будто уже знал ответ.

– Восьмой.

Когда прогремел взрыв, Маргарита Романова даже не успела осознать, что произошло.

Действуя сугубо инстинктивно, федерал крепче стиснул в руках хрупкое тело Марго и с силой крутанулся вбок. Они оказались за самым углом здания вокзала, когда в следующую секунду пришла взрывная волна раскаленного воздуха. Ковальский привалился к стене и закрыл глаза; Марго, прильнувшая к его широкой груди, сдавленно вскрикнула.

После того как волна их миновала и все стихло, они оба медленно и осторожно выглянули из-за угла. До них отчетливо доносился гул напуганной толпы. Марго всмотрелась в очертания платформы.

На месте тупика восьмого пути виднелся черный зев огромной сферической воронки от взрыва. Сапер исчез: даже защитный костюм не спас его. Присмотревшись, девушка разглядела во мраке небольшие мокрые пятна и комки на двух соседних перронах. Все, что осталось от их потенциального спасителя.

Ковальский обратил взгляд на свою спутницу. Марго была слишком шокирована, чтобы хоть как-то реагировать. Спустя секунду она приложила ладони к губам и подавила крик ужаса.

Без крови обойтись не удалось.

– Ты цела? – спросил федерал у девушки. – Слышишь меня?

– Да, – кивнула Марго. – Мои барабанные перепонки целы, если вы об этом.

– И об этом тоже, – холодно заметил Ковальский.

Теперь, стоя рядом с лейтенантом, державшим рацию в дрожащей руке, она не могла поверить своим ушам. Ряховский и впрямь вознамерился арестовать всех мужчин из толпы пассажиров и отвезти их на допрос. Несмотря на то, что стандартной практикой являлось изъятие всех записей с камер видеонаблюдения на вокзале, где момент закладки бомбы наверняка остался запечатлен. Марго понимала, что эти действия скорее призваны пустить дым в глаза начальству, чтобы избежать упреков в бездействии перед лицом угрозы, и это её несказанно разозлило.

Затем в эфир ворвалась Алиса. И сообщила жуткую новость. Марго напрягла зрение и всмотрелась в номера платформ на перроне. Вдруг им послышалось или Алиса ошиблась. Ближайший указатель к месту взрыва покорежило и оторвало, но по соседним номерам девушка поняла, что сомнения были необоснованными. Бомбу заложили на восьмом пути. Не отзывающийся на приказ остановиться поезд прибывает на восьмой путь.

Восьмерка.

Внезапно смысл послания в каморке вокзала предстал перед ней во всей своей кристальной чистоте. То, что они приняли за знак бесконечности, было всего лишь цифрой восемь. Культисты оставили им такое четкое указание, а они сами его усложнили. Воистину горе от ума.

Но зачем сеттитам так глупо себя подставлять? Зачем выдавать основную информацию перед самым терактом? Неужели они настолько обнаглели, что были уверены в своем успехе?

И ведь не прогадали…

– Что это? – спросила она Ковальского, указывая вперед, на горизонт. – Вон там, впереди!

Ковальский всмотрелся в даль и заметил крохотную светлую точку. Она стремительно увеличивалась, а за ней начинали обрисовываться очертания крупного объекта. Девушка тоже вскоре отчетливо увидела угловатые очертания локомотива.

Отбившийся от всех машинист наверняка, увидев пустующий вокзал, заподозрит неладное и затормозит. Но судя по скорости, с которой приближался локомотив, машинист был не в своем уме. Скорость все нарастала, а визга тормозов не раздавалось.

Расстояние между платформой и поездом стремительно сокращалось. Марго взяла Ковальского за плечо и потянула к воротам. Однако федерал не двигался с места, словно завороженный.

Каждый раз, когда колесо наезжало на стык рельсов, слышался отчетливый ударный звук. Создавалось впечатление, что поезд гневно шипит.

Сбитая с толку бездействием Ковальского, Марго еще раз напрягла зрение, сама толком не понимая, что тот хотел разглядеть. И вот она увидела самое страшное, что только могла.

В кабине машиниста было пусто.

Поезд несся на таран.

Марго перевела взгляд на воронку от взрыва. Её сердце сжалось от ужаса, когда она осознала, в чем заключался план сеттитов. Члены опергруппы думали, что культисты собирались просто подорвать поезд, стоящий на перроне. Но, как справедливо заметила Алиса, сеттиты предпочитали хотя бы слегка менять тактику каждый раз, чтобы усложнить жизнь федералам.

Им не нужен был взрыв поезда.

Сеттиты рассчитывали подорвать платформу, чтобы образовавшаяся выемка воронки послужила своеобразным трамплином для поезда. Гигантский таран из сотен тонн металла должен был размазать всю образовавшуюся на вокзале толпу.

И Ряховский своим приказом лишь упростил сеттитам работу.

Видимо, тоже осознав это, Ковальский сгреб Марго в охапку и кинулся к забору.

В тот же миг он схватил рацию и заорал в неё во весь голос:

– ЛОЖИСЬ!

Маргарита Романова от неожиданности охнула, когда мощные руки Ковальского подхватили её, как пушинку, и закинули на плечо. А затем она чуть не оглохла от его рева в рацию.

С трудом понимая, что вообще происходит, Марго смотрела на мчавшийся к вокзалу поезд. Сощурившись от яркого света фонаря локомотива, она смогла разглядеть то, что так ужаснуло Александра. Пустующую кабину машиниста.

Марго даже не сомневалась, что это дело рук сеттитов, которые наверняка уже прикончили беднягу.

Неуправляемый поезд продолжал наращивать скорость, отчего весь состав все сильнее раскачивало. Он терял поперечную устойчивость и мог в любой момент опрокинуться.

Спустя минуту пути закончились, но многотонную змею, лишенную погонщика, было уже не остановить. Пролетев раскуроченный взрывом конец путей, локомотив вгрызся в яму на перроне, проехав по дуге вверх, и ненадолго поднялся в воздух. Этим он еще больше напомнил Марго поднявшуюся в приступе ярости королевскую кобру.

В следующий миг поезд на полном ходу врезался в стену вокзала, словно хищный червь, пожиравший плоть мертвеца. Марго отчетливо слышала грохот рушившегося бетона и кирпича, звон разбивающегося стекла и скрежет металлоконструкций. Громко защелкали разрывающиеся сцепки вагонов, чей механизм был рассчитан на усилия, возникающие при горизонтальном движении поезда, а также при незначительных плавных поворотах. Все эти преграды лишь немного замедлили червя, но несшиеся по инерции на прежней скорости вагоны продолжали толкать его вперед с прежней силой. Из-за разницы скоростей на носу и корме локомотив накренило, и он опрокинулся на левый бок, продолжая двигаться вперед, как гигантский утюг. Теперь уже крыша, обращенная к парадному входу, расплющила турникеты, снесла кассы, обрушила лестницу, по которой всего несколько минут назад ходили Марго и Ковальский, а затем протаранила и фасад здания, у которого все еще толпились загнанные в ловушку люди.