— Спасибо, не хочется!

— Счастливая! — Блондинка завистливо вздохнула.

— А вы не пробовали утешаться в каком-нибудь другом месте? — осторожно спросила я. — Ну, допустим, в спортзале…

— Мне, в моем виде? — ужаснулась она.

— Ну, или хотя бы не в кондитерской, а в японском ресторане… от суши и роллов не растолстеешь…

— Да? — переспросила она с явным интересом. — Спасибо! Надо попробовать…

— А вы не обратили внимание, куда ушли люди, которые сидели за тем столом? — перешла я на интересующую меня тему. — Мужчина в твидовом пиджаке и брюнетка в бежевом костюме…

— Худая! — проговорила блондинка с завистью.

— Да-да, довольно худая…

— Ему вдруг стало плохо, — блондинка понизила голос. — Он так неожиданно побледнел… Испарина на лбу выступила… Я невольно подумала, что такое лицо становится у мужиков, когда женщина сообщает им о своей беременности. Знаете, некоторые из нас не любят ходить вокруг да около, а норовят сразу, как в холодную воду… Или надеются ошарашить новостью и угадать по выражению лица, имеет ли мужчина серьезные намерения. Зря это… Но в данном случае… эта женщина за столиком… она ведь ему чуть не в матери годится!

— Уж это точно. И что же дальше? — напомнила я о своем существовании, поскольку блондинка явно задумалась о чем-то глубоко личном и волнительном.

— Дальше? — спохватилась она. — Дальше ему стало совсем плохо, официантка даже предложила вызвать «Скорую», но эта брюнетка сказала — нет, не надо, я его довезу! Она расплатилась и повела его к выходу… он еле ноги переставлял!

— И дальше что?!

— Дальше? — Блондинка пожала плечами. — Дальше они уехали. Только я вам вот что скажу. Она так прилично была одета! Я думала, что у нее и машина соответствующая. А она его посадила — кто бы мог подумать! На микроавтобус, который развозит собачий корм!

— Что?! — переспросила я, вспомнив злополучный микроавтобус, за которым я пряталась, — ну да, «Корма для животных».

— Да-да, я тоже удивилась! — подхватила блондинка. — Она махнула рукой, автобус подъехал, она впихнула внутрь вашего знакомого — и они укатили!

Она откусила половину ореховой трубочки и с интересом взглянула на меня:

— Это ведь ваш приятель, да?

— Да… — отозвалась я.

— За мужчину надо бороться! — подвела толстуха итог авторитетным тоном.

— Точно! — Я вскочила и помчалась прочь. Но по дороге споткнулась обо что-то и едва не растянулась между столиков. Оказалось, под ноги попал кусочек пластмассы, очевидно, от сломанной детской игрушки. Нижняя половинка фигурки, ноги в сапогах со шпорами. Хозяина ног было не определить.

Сама не зная почему, я спрятала осколок в карман и поспешила к выходу. И так я уже потеряла слишком много времени! Надо же, пока я разбиралась с «братком», фальшивая Нелли успела увезти Ивана у меня из-под носа в неизвестном направлении!

Бонни смирно сидел на прежнем месте.

— Мы его упустили! — объявила я. — Эта злодейка его похитила!

«А я тебя предупреждал, — ответил Бонни выразительным взглядом, — а ты не верила…»

— Может, ты возьмешь след? — проговорила я со слабой надеждой, вспомнив детективные фильмы, в которых главную роль играют служебно-розыскные собаки.

Бонни посмотрел на меня, как умудренные жизнью взрослые смотрят на неразумное дитя, но все же уткнулся носом в тротуар, пробежал вдоль ограды кафе, ткнулся в старый окурок, громко чихнул, сделал еще несколько шагов и уселся на том самом месте, где несколько минут назад стоял злосчастный микроавтобус.

«Ну что? — говорил его взгляд. — Чего еще ты от меня хочешь? Отсюда они уехали, и мой замечательный нос бессилен!»

Я стояла в растерянности, не зная, что дальше предпринять. Тогда Бонни решил взять руководство на себя. Он поднялся и потянул меня домой, я шла, машинально переставляя ноги. Я совершенно не представляла, что мне сейчас делать. Идти в милицию? Но там прежде всего заинтересуются моей персоной, спросят, кем я прихожусь Борису Алексеевичу и Ивану и что делаю в квартире Ланских в отсутствие хозяев.

Внезапно я остановилась на месте. Если фальшивая Нелли была так заинтересована в поездке Бориса Алексеевича, и там его убили, то она и Ивана может…

Я вспомнила его серые глаза и беззащитный затылок. Нет, этот человек не сможет за себя постоять!

В глазах у меня защипало, Бонни ласково ухватил руку зубами: не дрейфь, мол, прорвемся…

— Отстань! — Я вырвала руку. — Может, его сейчас убивают, а я ничего не делаю…

Я полезла в карман за носовым платком, но в руку попала бумажка. Обычный клочок бумаги, на нем что-то записано торопливым скачущим почерком:

«Алевтина Романовна, Наличная улица, дом 15, кв. 5».

И телефон.

Соображала я медленно, но все же вспомнила, что бумажку эту я подобрала третьего дня утром, когда Бонни с таким блеском выставил из дома девицу в черной коже (упокой, Господи, ее душу). Падая с лестницы, девица рассыпала все свои многочисленные дипломы и справки, вот бумажка и потерялась. Ее-то точно прислала Алевтина Романовна, не то что меня. Девица тоже была довольно подозрительная, но, очевидно, сумела каким-то образом втереться в доверие к Алевтине, чтобы та ее рекомендовала Ланским.

Бог с ней, с девицей, хотя ей больше подходит черт.

Но Алевтина Романовна, наверное, является другом дома, она должна быть в курсе семейных проблем Ланских. Как бы расспросить ее половчее… Потому что у меня есть к ней многочисленные вопросы. К примеру, Борис Алексеевич сказал мне, что они уезжают отдыхать на Лазурный Берег, а оказывается, они с женой улетели во Францию за наследством. Что за наследство, какая у них там родня?

Вообще-то, меня волнует данное обстоятельство только в том случае, если это поможет найти Ивана. Но если я явлюсь к Алевтине и скажу ей все как есть, она меня и слушать не станет и выставит за порог. Это в лучшем случае. А в худшем — передаст в руки милиции. Стало быть, нужно придумать что-то другое, придумать какой-то благовидный предлог для беседы с Алевтиной. И прежде всего оставить дома Бонни, уж его-то Алевтина Романовна очень хорошо знает.

Однако Бонни так не считал. Он дал увести себя домой, но в квартире вдруг закапризничал, бродил по комнатам, повесив голову, тяжко вздыхал и даже слегка подскуливал. Все вещи в доме напоминали ему о погибшем хозяине, а ведь пес только сегодня узнал, что хозяева погибли, и он фактически осиротел. Мне было безумно его жалко, но все же необходимо проявить строгость.

Я решила провести воспитательную беседу.

— Бонни, — сказала я самым серьезным голосом, садясь на диван, — мне нужно уйти. Это очень важно, я должна разузнать, куда увезли Ивана и чего от него хотят.

Дог слушал не слишком внимательно, он немедленно залез на диван и теперь пытался пристроиться там, притиснув меня в угол. Пришлось вжаться в подлокотник, но и так его огромная голова уместилась только у меня на коленях.