Нивен сидел, обхватив подтянутые к груди ноги. Его ладонь, все еще серая и безжизненная, безвольно свисала.

– До сих пор холодно?

Брат покачал головой, отрешенно уставившись на вокзальную толпу. Его молчание и то, что он сел поодаль, давало понять, как сильно бедняга старается держать себя в руках, не разлететься на тысячи осколков. Всякий раз, когда Нивен пытался подавить страх и притвориться бесстрастным, как полагается жнецу, его глаза серели и он почти впадал в ступор. Ёкай напугала брата сильнее, чем я думала, и теперь он буквально разваливался на части.

Как же эгоистично с моей стороны было тащить его сюда. А еще я очень злилась на себя, потому что даже сейчас ни капельки об этом не жалела.

– В этом городе все заняты обработкой металла, – произнесла я после тяжелого молчания. – Наверное, и шестеренки делают. Может, удастся найти часовщика.

Я полагала, что это взбодрит брата, но тот лишь сильнее охватил колени.

– И как мне с ним объясняться, а? – Нивен закрыл глаза.

Я знала, каково это – ощущать на своих плечах всю тяжесть мира. Но не догадывалась, что хочет услышать Нивен, что может его успокоить. Я же не заставлю японцев говорить по-английски. Можно было, конечно, отправить брата домой, но ведь он снова и снова повторял, что не хочет уезжать.

Нивен вздохнул и свесил ноги вниз.

– Извини. Просто… – Он покрутил серую ладонь, согнул и разогнул пальцы. – А что, если следующее чудовище будет еще хуже?

– И его прикончим.

Скривившись, Нивен наконец поднял на меня глаза.

– Ты так говоришь, словно убить Юки-онна оказалось проще простого. Словно это не был кромешный ужас.

– Не говорила я ничего такого.

Брат расстроился еще больше. Он тяжело вздохнул и поднял голову к небу, будто взывая к богу о помощи.

– А что ты хочешь услышать, Нивен? «Все в порядке, не переживай»?

– Не надо врать. – Брат снова закрыл глаза.

– Тогда чего ты ожидаешь?

– Сочувствия? Понимания, как мне нелегко? – рявкнул Нивен, теребя цепочку часов.

Я уставилась на брата во все глаза. Внезапная вспышка гнева так ошеломила меня, что слова на ум не шли. Я ожидала, что Нивен продолжит разглагольствовать, но он вызывающе смотрел на меня, ожидая ответ.

– Я знаю, тебе нелегко, – медленно произнесла я. – Это все, что ты хотел услышать?

Нивен хмыкнул и покачал головой. Казалось, мы ведем беседу на разных языках.

– Я ничего не знаю об этих монстрах, – сказал он, вцепившись в край ограды побелевшими пальцами. – Не понимаю, что они говорят, что говорят все вокруг, кроме тебя и Хиро, да и то когда он соизволяет вспомнить английский. Все играют по непонятным правилам и глазеют на меня. Мне здесь не место, Рэн, я так растерялся и…

– Стоп. – Я подняла руку, словно могла управлять потоком слов подобно пламени фонаря. Мой мрачный тон остановил брата, но в то же время привлек внимание нескольких прохожих. – Ты жалуешься мне, что чувствуешь себя изгоем? Именно мне?

Нивен сгорбился, гнев покинул его, глаза мгновенно выцвели до блекло-серого.

– Я рассказываю тебе, Рэн, потому что надеюсь найти понимание.

– И как я должна реагировать? Могу поздравить: теперь ты на своей шкуре почувствовал, как я жила столетиями! – Я вскочила.

Нивен сжал губы и воззрился на меня, как на незнакомку.

– Ты все время жалеешь этих шинигами, а на родного брата тебе плевать.

Я сжала кулаки, которые вспыхнули так ярко, что их свет пробивался даже сквозь рукава. Вокзальные огни на мгновение полыхнули и снова потускнели.

– «Этих шинигами», – повторила я. – Вот как ты про нас думаешь?

– Извините, что перебиваю.

Мы обернулись к Хиро, который размахивал звенящей связкой ключей.

– Я нашел хорошее местечко с отличным видом на побережье. Сам не знаю, как мне это удалось. Пойдем?

– Вы идите, а я прогуляюсь, – сказала я, обшаривая взглядом улицу – куда бы лучше направиться.

– Хм. – Хиро посмотрел на Нивена в поисках объяснений.

– Где гостиница? – Брат протянул руку за ключом.

– Красное здание на главной улице, комнаты 104 и 105, – ответил Хиро, глядя на нас с опаской, будто от одного неверного слова мы могли взорваться. Он протянул Нивену ключ, брат схватил его, едва поблагодарив, и унесся прочь.

Я повернулась, намереваясь пойти в противоположную сторону, но Хиро поймал меня за локоть. Несмотря на плохое настроение, ругаться больше ни с кем не хотелось, так что я позволила развернуть себя.

– Прости, из-за меня одни проблемы. – Хиро опустил глаза. – Я слышал конец вашего разговора.

– Дело не в тебе.

– Что-то не верится. – Дух-рыбак печально улыбнулся. – Но если ты все равно собралась гулять, хочешь кое с кем познакомиться?

Не дожидаясь ответа, он взял меня за руку и повел к заднему выходу из станции.

– У тебя тут друзья? – Я чуть не споткнулась от удивления, и Хиро притянул меня поближе. Я непроизвольно растаяла от его тепла. Кроме брата, никто так вольно не прикасался ко мне, но отталкивать Хиро не хотелось.

– Не друг, а враг. А ты – моя приманка, – ехидно ответил он.

Я закатила глаза и сжала губы, безуспешно пытаясь скрыть улыбку.

– У тебя вообще есть друзья среди людей?

– Есть близкие мне люди, но этот друг – ёкай.

Я резко остановилась.

– Зачем ты ведешь меня к ёкаю? Разве мы их не убиваем?

– Убиваем, но не всех подряд. Разве ты не знаешь, что не все ёкаи – чудовища? – вскинул бровь Хиро.

Конечно, я не знала. Ответ, наверное, был написан у меня на лице, потому что Хиро рассмеялся и прижал мой локоть покрепче.

– Тогда тебе непременно надо встретиться с моей приятельницей. Начнешь заводить знакомства среди местных. Когда станешь шинигами, друзья тебе понадобятся.

– Подкупишь их тунцом, чтобы поладили со мной?

Хиро вздохнул, потащил меня через дорогу и вывел на песчаный берег.

– Да ни за что! Эта ёкай ест только омаров.

Мы перепрыгнули очередную каменную ограду, разулись и пошли по длинной полосе скалистого песчаного пляжа. Ночью море казалось черным стеклом, разбитым резкими силуэтами камней и островков. Отблески далеких маяков освещали призрачные снежные горы на горизонте.

Хиро сел на край скалы, опустил ноги в воду и жестом пригласил меня последовать его примеру. Я умостилась рядом, скрестив лодыжки, и уставилась на его ступни в прозрачной воде. Хиро, должно быть, заметил пристальный взгляд и плеснул в меня.