На суше штрафников тоже никто не собирался обучать. Личный состав, словно в насмешку, получил деревянные щиты и палки, а так же трофейную униформу эльфийских солдат. После чего штрафбат погнали вслед за основными силами экспедиционного корпуса, который стремительно продвигался по землям провинции Салех и один за другим занимал поселения ушастых.

Добраться до условной линии фронта удалось только через пять дней, и за это время батальон потерял еще восемь человек. Трое дезертировали и потом были обнаружены с отрубленными головами на обочине дороги. И неизвестно, кто это сделал, то ли недобитые враги, то ли союзники, разведчики остверов, которых пару раз замечали опытные бойцы батальона. А еще пятерых за попытку мятежа схватили охранники, и они тоже лишились голов.

К этому моменту батальон окончательно очистился от ненадежных элементов. Каторжане притерлись и привыкли к тому, что они теперь воины, пусть пока и второго сорта. А самое главное – люди осознали, что бежать некуда, материк чужой и хуманов здесь не любят, а противник, как сообщалось, предпочитал не брать пленных и не признавал тюрем, колоний и лагерей. По мнению завоевателей из иных миров, либо ты переходишь под власть бога Энги и в первых рядах сражаешься против своей расы, либо ты обуза и подлежишь уничтожению. Так что деваться штрафникам было некуда, хочешь или нет, но придется сражаться.

А потом был первый бой штрафного батальона, его боевое крещение. По приказу из штаба корпуса, которому напрямую подчинялся Ойгерд, предстояло совершить пятимильный марш от деревушки Охари до реки Мариль и захватить мост. Карта имелась и конная разведка доложила, что противник далеко, так что боестолновения ожидать не стоило. Дело плевое и настроение Ойгерда было на подъеме, а потом его обрадовали тем, что подвезли оружие: ножи и мечи, дротики и эльфийские луки с запасом стрел. Штрафники вооружились и уже стали представлять из себя какую-то силу. Батальон покинул пустую деревню и начал марш. Вот только далеко уйти не получилось. Навстречу длинной колонне людей, по широкой дороге двигалась другая колонна, эльфийская. Это были коллаборационисты, которые сражались на стороне врага.

Некоторое время колонны спокойно сближались. Рядовой состав маршировал, а командиры пытались понять, кто перед ними. Эльф мог подумать, что встретил отряд из армии огра Широха, тем более что хуманы никак себя не обозначали. А комбат штрафников не был уверен, что перед ним не партизаны, с которыми, если следовать инструкциям штаба, требовалось держаться нейтрально. Однако он вовремя заметил вражеское знамя – синее полотнище, на котором вышита голова чужого бога в световом нимбе. Знак эльфов-предателелей. Последние сомнения рассеялись. И, выхватив меч, понимая, что на построение нет времени, да и не смогут штрафники собрать правильный строй, Ойгерд решил атаковать.

- Внимание! – закричал комбат. – К бою! В атаку! За мной!

Вместе с прикрывающим его десятком охранников комбат первым обрушился на врага. Подобно выпущенному из баллисты ядру, он влетел в ряды врагов, повалил нескольких наземь, и среди них, если судить по перьям на шлеме, был командир, молодой красивый юноша, которому Альфи сразу же разрубил горло. А затем на колонну эльфов накатила толпа штрафников, которые не желали учиться маршировать, строиться в баталии или возводить укрепления, но зато умели хорошо убивать и давно забыли, что такое жалость или угрызения совести. Пахан, в данном случае командир, сказал – убей. И они убивали. Резали врагов ножами и закидывали дротиками, сбивали противников наземь подлыми подсечками и били в спину, впятером атаковали одного и не признавали «честного» боя. А когда группа эльфов смогла объединиться, закрыться щитами, ощетиниться копьями и создать оборонительную формацию, штрафники стали швырять в них тела павших сородичей, проломили строй и всех перебили.

После того боя на дороге осталось почти триста мертвых эльфийских солдат. Как позже узнал Ойгерд, насильно мобилизованных крестьян из северной части Яснира. Еще двадцать пять ушастых оказались в плену и примерно полсотни разбежались по лесным чащобам. А потери штрафников оказались незначительными, всего полтора десятка убитых и столько же раненых.

Отправив в штаб доклад и, оставив на поле боя 2-ю сотню под командованием Хромого, Ойгерд приказал основным силам батальона продолжать движение и захватил мост через Мариль. Это было сделано вовремя. Батальон успел до появления противника, который сунулся к переправе, заметил хуманов и отошел.

Спустя сутки мост взяли под контроль пехотинцы из Арзума, а штрафников направили к большому городу Ивинс, где перед ними поставили задачу разорить и спалить это поселение дотла. Враги собирались с силами, и вскоре придется отступать – это понимали все, от командира корпуса до последнего кашевара. И Лотар Эвриго не собирался оставлять противнику ничего, что он мог использовать.

Штрафникам, в недавнем прошлом закоренелым преступникам, приказ пришелся по душе, и они взялись за дело. Город запылал со всех концов, пламя уничтожало здания одно за другим, и вскоре все было кончено. А в штрафном батальоне появился собственный конный обоз с награбленным в Ивенсе добром и запасами продовольствия.

Ойгерд мародерство, конечно, не одобрял. Хотя бы потому, что оно разлагало личный состав и сильно ограничивало мобильность батальона. Но по приказу комкора у него забрали остатки взвода охраны. Поэтому спорить с бойцами он не стал, ибо понимал, что каторжники подчиняются ему только до определенного предела. А если так, то на многое приходится закрывать глаза. Например, на случаи насилия над местными женщинами, на азартные игры, на алкоголь и наркотики, которые появились в батальоне. Всему свое время – решил комбат. Дисциплину можно поднять, надо только дождаться удобного случая. Однако он так и не представился, поскольку враг перешел в контрнаступление и события развивались слишком быстро.

Две арзумские и одна цегедская бригады столкнулись с пятью вражескими полками. Это были не ушастые колаборанты, бить которых сплошное удовольствие, а орки. Драка вышла жестокая и войска экспедиционного корпуса, не выдержав удара, отошли. На пути орков, которые рвались в тылы хуманов, оказался штрафбат, и о том, что вскоре он окажется под ударом, Ойгерд узнал от беглецов из 3-й пехотной Арзумской бригады. И что делать? Противник уже рядом, а батальон на марше, еле плетется по влажной дороге между топями Ишских болот. Отступать нельзя. С батальона штрафников спрос будет особый, вплоть до децимации, когда казнят каждого десятого, пятого, а иногда и второго, по жребию. Значит, придется принять бой и, осмотревшись по сторонам, Ойгерд впервые порадовался тому, что у него есть обоз.

Комбат приказал перекрыть дорогу повозками и организовать оборону, а бойцы, которые уже успели услышать много страшных историй про злобных и беспощадных орков, подчинились. Поэтому спустя четверть часа, когда на дороге появились отряды клыкастых, штрафбат уже был готов сражаться. На этот момент в батальоне числилось 455 бойцов. В умелых руках, на хорошей позиции, грозная сила, и Ойгерд, хоть никогда раньше не встречался с орками, рассчитывал, что сможет удерживать врага на дороге как минимум несколько часов. Но он недооценил врага и снова ошибся.