– Это правда, обычно я сплю с кем-нибудь спустя несколько свиданий. И именно девушки у меня давно не было.

– И кто была последняя женщина, с кем ты спал? Эмили?

Дженсен покачал головой и закусил нижнюю губу, рассеянно поглаживая меня по обнаженной спине:

– Дай подумать. Ее звали Патриция и…

– Патриция! – захихикала я. – Ты играл с ней в Похотливого Банкира?

Перекатившись наверх, он стал меня щекотать.

– А ты откуда знаешь? Вообще-то, она исполнительный директор Ситибанка.

– Значит, вы хорошо провели время в постели?

Отодвинувшись, Дженсен укоризненно посмотрел на меня:

– Отношения – это далеко не только постель.

Какая ирония – почувствовать после его слов, как его твердый пенис прижимается к моему животу. Скользнув рукой вниз, я обхватила его ладонью.

– Но происходящее в постели критически важно для отношений, – возразила я. – По крайней мере, вначале.

Он подался вперед-назад в моей руке.

– Верно…

Момент обмена взглядами затянулся, в то время как он не спеша двигал бедрами, скользя в моей ладони. Мне хотелось прикоснуться к нему повсюду, и не только потому, что нравились линии его тела и напряженные мышцы, но и потому, что я догадывалась кое о чем: еще никто и никогда его подробно не изучал.

– Плохо, что… – начал Дженсен и, не договорив, тяжело дыша, ускорил движения.

– Да, – прошептала я.

Плохо, что я слишком эксцентричная для тебя.

Плохо, что ты слишком занят для меня.

Плохо, что я только-только начала познавать свое сердце, в то время как ты свое уже бережно спрятал.

Он нежно поцеловал меня в губы, его влажный рот спустился к моей шее. Потом к груди, покусывая и посасывая соски, потом ниже, к пупку и наконец еще ниже – горячо дыша и языком заставляя ноющую боль между моих ног взлететь на новый уровень.

– Сильнее, – ахнула я, когда он осторожно лизнул меня. – Не нежничай.

Дженсен сделал, как я просила, он вошел в меня пальцами, не переставая при этом посасывать и облизывать мою нежную кожу – это было так идеально и безумно, и в погоне за удовольствием я наконец осознала, чего именно я хочу…

– Иди сюда… Пожалуйста.

В считаные секунды, он жаждал этого не меньше, он надел презерватив и вошел в меня: тяжелый, нетерпеливый, его руки придерживают мои плечи, чтобы он мог войти еще глубже.

Мне хотелось увидеть нас со стороны, мне это просто необходимо…

…это желание вмиг стало странной насущной потребностью…

Потому что внезапно я вспомнила Марка и вид его зада, и как это все выглядело в целом, даже в тот момент, когда мое сердце разбилось на куски и рассыпалось по горлу, эти его движения над незнакомой женщиной словно не были сопряжены с эмоциями, он казался бездушной машиной.

Сейчас же я ощущала, что Дженсен стремился двигаться всем телом по всему моему телу.

Грудь к груди, бедра к бедрам и его член внутри меня. Он вонзался так глубоко, словно хотел войти в меня полностью.

Будто каждая клетка его тела требовала контакта. Как мог мужчина, настолько сдержанный и придерживающийся правил, не замечать, как сильна его жажда?

Я схватила его за ягодицы, притянула еще глубже, поощряя его словами и движениями… Мы так подходили друг другу – это звучало безумно, и я терпеть не могла эту мысль, но это было именно так; его тело подходило моему как специально вырезанные кусочки мозаики. Я с трудом сдерживалась, чтобы не вцепиться зубами в его плечо, потому что это озарение будто сияло над нашими головами.

Я обнаружила, что нахожусь там, где хотела бы быть всегда, и я не могла даже представить, как однажды проснусь без всех этих чувств и как будни будут сменять друг друга без этого контакта его кожи с моей, без его губ на моей шее и без его гортанных стонов у моего уха, настолько грубых, почти диких. Видеть эту грань в нем – словно пребывать в эйфории. Это все равно что наблюдать, как высвобождается спрятанное, например, у какого-нибудь премьер-министра, царя или короля.

Оргазм накрыл меня, словно откровение свыше: скрутившись спиралью внутри, он из центра разлился вниз и вверх одновременно, от чего я сначала всем телом выгнулась, а потом согнулась пополам, умоляя его при этом:

– Не останавливайся, пожалуйста, Дженсен, не вздумай останавливаться.

Но ему все равно пришлось, потому что с его телом произошло то же самое: напряженными руками удерживая меня за плечи и прислонившись лицом к моей шее, он словно сдался и победил одновременно.

Сейчас эти два состояния были схожи, но разница все равно есть. Я ее чувствовала.

Воздух вокруг нас был нагрет, и он постепенно, хотя все равно недостаточно медленно, смешивался с тем, который охладил кондиционер, и все вокруг стало холодным.

Когда Дженсен вышел из меня, мы оба тихо застонали, и, стоя на коленях между моих ног и глядя вниз, он снял презерватив и просто остался так сидеть, опустив подбородок и тяжело дыша.

У меня и раньше бывали ни к чему не обязывающие интрижки. Как и секс на одну ночь. Мужчины были милыми, отвлекающими от забот, жадными до удовольствий, и забыть каждого было проще простого.

Но сейчас все по-другому.

Я знаю, что когда стану старше, буду помнить Дженсена, и в памяти навсегда останется этот любовник из моих бостонских каникул. Запомню и этот нежный момент, прямо сейчас, когда он вымотан от любви. Может, это воспоминание вспыхнет и тут же погаснет, как искра или как звук от удара мячом по асфальту. Но оно все равно останется во мне.

Я не спускала с него глаз, когда он потянулся выбросить презерватив в корзину возле кровати. Потом вернулся ко мне, теплый и уставший, жаждущий поцелуев, которые уже стали сладкой прелюдией ко сну.

Меня не пугали наши ритуалы, но и не радовали.

Потому что Дженсен был прав: все это оказалось очень непредсказуемым.

Наш последний отрезок пути привел в Уэтсфилд, штат Вермонт, к юго-востоку от Берлингтона. Вчера мы слишком долго просидели в номерах и теперь, сонные, могли разговаривать только на совсем уж ничего не значащие темы.

Между мной и Дженсеном больше не было притворства, и это место заняло взаимное разрешение целоваться и прикасаться друг к другу, причем это больше не было игрой на публику, мы этого хотели.

Сидя на заднем сиденье, я задремала у него на плече, сквозь сон чувствуя, что он обнял меня правой рукой, а левую положил на бедро, нырнув под подол юбки. Прислонившись ко мне всем телом, он был словно уютная подушка. Еще я слышала, как он шепотом отвечал Ханне, когда она спрашивала о чем-то с переднего сиденья. И его поцелуи – время от времени он прикасался губами к моим волосам.