– Алиса не приручала Мэган. Она любит ее. Питер защищалАлису, и это еще больше потрясло Таню.

– А ты? – хрипло спросила Таня, по щекам еепотекли слезы. – Ты ее любишь?

– Я не знаю. Я понимаю только, что ничего не понимаю. Яникогда не обманывал тебя, Тан. Ни разу за двадцать лет. Я хочу, чтобы ты этознала.

– Какая теперь разница? – всхлипнула Таня. Питерпопытался погладить ее по руке, но Таня отдернула руку.

– Для меня – большая, – со страдальческим видомпроизнес Питер. – Этого никогда бы не случилось, если бы ты не уехала.

Это было несправедливо – обвинять в случившемся Таню. Но темне менее выходило, что Питер винил ее?! Может быть, он был не так уж не прав?

– А что мне было делать? Я не хотела уезжать после Дняблагодарения, но ты сказал, чтобы я ехала, если не хочу, чтобы против менявыдвинули иск!

– Это правда!

В любом случае было уже слишком поздно. Невозможно былоделать вид, что ничего не произошло. Питеру следовало принять решение. Точнее,им обоим.

– И что ты теперь собираешься делать? – со страхомспросила Таня. – Это интрижка или что-то более серьезное? Ты сказал, чтоне знаешь, любишь ли ты ее. Что это означает?

Тане стоило большого труда произнести эти слова, но онахотела знать. Она имела на это право.

– Ровно то, что я сказал. Я не знаю. Я люблю Алису какдруга, она – чудесная женщина. Мы замечательно проводили время все вместе, унас много общего – я ведь не один год знаю ее. Мне многое в ней нравится, но яникогда прежде об этом не думал. Но я люблю тебя, Тан, и всякий раз, когда яэто говорил, я говорил искренне. Но я ничего не могу с собой поделать – я неверю, что ты захочешь и дальше жить здесь. Ты переросла эту жизнь. Ты этого ещене понимаешь, но я это понял, когда приезжал в Лос-Анджелес. Ты теперь одна изних. Мы с Алисой сейчас куда ближе друг другу, у нас с ней теперь большеобщего, чем у нас с тобой.

Слова Питера были убийственно жестокими. Таня взглянула нанего широко распахнутыми глазами.

– Как ты можешь так говорить? – она была вужасе. – Это несправедливо! Я работаю над фильмом, пишу сценарий. Я некакая-нибудь там кинозвезда. Я тот же самый человек, каким была три месяцаназад. Это несправедливо с твоей стороны – предполагать, что я купилась на всюэто мишуру и не захочу возвращаться домой. Либо вернусь, но буду несчастназдесь. Я не хотела там оставаться! Я хотела вернуться домой, к нашей обычнойжизни! Я на самом деле люблю тебя, и я ни с кем не трахалась в Лос-Анджелесе, яне хотела этого! – глотая слезы, говорила Таня.

– Мне плохо верится, что ты захочешь вновь вернуться кпрежней жизни, – мрачно произнес Питер. Это было его оправданиесодеянному.

– Так что ты имеешь в виду? Ты взял другую жену еще дотого, как я уволилась с этой должности? Чем ты занялся – стал устраиватьсобеседования с соискательницами? «Требуется домохозяйка. Писательниц просьбане беспокоиться» – так, что ли? Что с тобой случилось? И что случилось сАлисой? Куда подевались ваши порядочность, доверие и честь? Алиса называла менясвоей лучшей подругой. Отчего же вдруг оказалось, что меня можно обманывать ипредавать только потому, что я уехала работать в Лос-Анджелес? С твоей подачи,не могу не заметить.

Таня уставилась на Питера, гневно сверкая глазами, но заэтим гневом таилось отчаяние. Питер не знал, что ей ответить. Он понимал, чтоТаня права, но это ничего не меняло. Они не могли повернуть время вспять. Унего был роман с Алисой.

– И что же ты теперь собираешься делать, Питер?

– Не знаю.

Питер пребывал в смятении. Ровно этот же вопрос ему задала иАлиса – не далее как сегодня утром. В мгновение ока три жизни полетели подоткос.

– Ты можешь перестать видеться с ней и попытатьсяспасти наш брак?

Таня пристально взглянула на Питера, понимая, что никогдабольше не сможет доверять ему. И как он сможет избегать встреч с Алисой, еслиона живет в соседнем доме? Как только Таня уедет в Лос-Анджелес, все вернетсяна круги своя. Таня не доверяла больше ни ему, ни Алисе. Ее саму и ее браксловно бы поразило молнией с ясного неба. Что вообще можно сделать в подобномслучае? Тане хотелось знать, что думает Питер – если, конечно, он сам этопонимает. А он, судя по всему, не понимал. Он до сих пор не отошел отпотрясения из-за содеянного и от того, что Таня обо всем догадалась. На нихсловно бы обрушилось цунами.

– Не знаю, – повторил он и взглянул Тане вглаза. – Я хочу восстановить наш брак, Тан. Я хочу, чтобы все снова былотак, как до твоего отъезда в Лос-Анджелес. Но в то же время я хочу понять,какие чувства я испытываю к Алисе. Должно быть, за этим что-то стоит – иначеничего бы и не произошло. Мне было одиноко, и я устал успевать везде сам, но,честно говоря, не думаю, что причина только в этом. Возможно, тут кроется нечтобольшее. Это не было всего лишь случайной ошибкой или всплеском эмоций. Я срадостью объяснил бы тебе все, но я сам еще не разобрался. Я полагаю, чтотеперь нам троим надо разобраться в себе.

– И что же ты предлагаешь? Устроить собеседование поочереди? И сколько времени тебе на это нужно? Ты – вы оба! – разрушили моюжизнь, мою семью и все, во что я верила. Я доверяла тебе… И что мне теперьделать? – спросила Таня и дала волю слезам. – Чего ты хочешь?

– Мне нужно время, чтобы понять это, – глухопроизнес Питер.

Им всем нужно было время. Алиса сказала ему, что любит его иполюбила еще после смерти мужа. Но раньше она всегда считала, что у нее нетникаких шансов завоевать внимание Питера, а вот теперь шанс появился. Питер незнал, что ему делать с этим признанием. Он был сокрушен, растерян, раздавлен.Он не знал, что ответить Тане, но он не знал, что ответить и себе.

– Хочешь, я брошу работу над фильмом? – предложилаТаня. – Я брошу.

Питер покачал головой.

– Они подадут на тебя в суд и потребуют возмещенияущерба. Нам только этого и не хватало для полного счастья. Все только станетеще хуже. Тебе придется возиться с этим фильмом до конца.

– А вы с Алисой будете тут трахаться всю неделю, пока ябуду там работать? Как по-твоему, что об этом подумают твои дети? Вряд ли онитебя поймут и одобрят, вряд ли сочтут героем.

– Да какой я герой?! Я чувствую себя последнейскотиной. Послушай, Тан, я наломал дров, я оступился, я совершил чудовищнуюошибку. Я обманул тебя, так получилось. Я не могу уже ничего изменить и сделатьтак, чтобы этого не было. Но мне нужно понять, что это было: случайная ошибкаили нечто большее. Сейчас я провожу с Алисой гораздо больше времени, чем стобой, Тан. У нас с ней много общего. У нас одинаковые увлечения, общие друзья,одни и те же представления о жизни. Ты же теперь где-то в заоблачных далях и занимаешьсячем-то совершенно другим. В душе ты всегда этого хотела – признайся честно.Возможно, ты и вправду просто хотела писать и ничего больше, но остальноевыдали в нагрузку. Ты не можешь отделить свою работу от той жизни, которой тысейчас живешь. Эта работа диктует и стиль жизни. На мой взгляд, в бунгало«Беверли-Хиллз» тебе теперь гораздо уютнее. Я не представляю, чтобы ты снималаквартиру в каком-нибудь дешевом районе или пользовалась автобусом вместолимузина, который они тебе предоставили. Тебе все это нравится. Да и почему бынет? Ты это заслужила. Только мне не верится, что через шесть месяцев ты всеэто бросишь. Мне кажется, ты захочешь сделать еще один фильм, и еще, и никогдабольше не вернешься ни к нашей жизни, ни ко мне.