Не знаю, как того инфаркт не хватил. Юра усмехнулся и открылдверь, Виталий вышел, еще раз взглянул так, точно собирался прожечь во мнедырку, но тут дверь закрылась, а я перевела дух и посмотрела на Александра. Онпродолжал расточать улыбки, что, с моей точки зрения, выглядело неуместно. Но япребывала в том состоянии, что выразить свои мысли внятно или даже невнятно немогла, рот, правда, прикрыла, но разглядывала его во все глаза, пытаясь понять,как он здесь оказался, впрочем, это волновало меня гораздо меньше, главное,почему он сделал вид, что я Регина? Ведь он назвал меня Региной…

— Надо отметить твой приезд, — принялся хлопотатьон. — Что предпочитаешь: шампанское, мартини? А может быть, красное? Уменя есть потрясающее вино…

— Прекратите, — смогла вымолвить я. Он сделалстрашное лицо, ткнув пальцем в дверь, отчаянно замотал головой, я в страхеповернулась, дверь закрыта, но, возможно, он прав и противный Виталийподслушивает. — Мартини, — отозвалась я, — только безо льда.

— Я помню, моя радость, ты всегда пьешь безо льда.Прошу. — Он протянул мне бокал, я взяла, он обнял меня за талию и полез споцелуями, я пробовала отстраниться, но он шепнул:

— Все должно быть натурально. — И я с перепугуповисла на нем. — Классно выглядишь. Ты похорошела. Каждый раз, глядя натебя, я думаю: лучше выглядеть невозможно, и каждый раз ты меня удивляешь,становясь еще красивее. Кстати, это правда, — понизил он голос до шепота.

— Кстати, мы встречаемся третий раз, причем втораявстреча произошла в кромешном мраке.

— При свете ты красивее, чем во мраке кромешном.

— Уберите руки, я помню, что все должно бытьнатурально, но не до такой же степени.

Он ненадолго отлепился, я смогла выпить и поставила бокал настол.

— Еще? — спросил он. Если честно, я сильнонуждалась в выпивке, но, взглянув в лицо Александра, в глазах которого веселоотплясывали черти, сказала себе «обойдешься» и ответила:

— Спасибо, не надо.

— Тебе стоит быть оживленнее, — шепнул он,приблизившись. — Побольше радости и все такое…

«Вдруг здесь записывающее устройство? — озариломеня. — И нас подслушивают?»

— Как ты тут оказался? — задала я вопрос сживостью.

— Ты так внезапно исчезла, я почувствовал себя сиротой,потом подумал, может, отдохнуть пару дней, развеяться. И вот я здесь.

— Вы…

— Детка, мы же любовники, — шепнул он. —Какое к черту «вы»?

— Ты давно тут?

— Дня три, не помню точно… Да, три дня, ясоскучился, — заявил он проникновенно и вновь полез с поцелуями.

Я замерла, соображая, что теперь делать-то? Потом уперласьруками в его грудь и прошептала:

— Еще раз протянешь свои лапы, так врежу… — Я гневносверкнула глазами, одернула подол и шепотом продолжила:

— Здесь эта штука?

— Что? — тоже шепотом спросил он.

— Штука, при помощи которой подслушивают.

Он почесал в затылке и пожал плечами.

— Ты думаешь?.. — спросил с сомнением.

— При чем тут, что думаю я, и что вообще я могу думать?Это твой номер.

— Мой, — согласился он, — но о штуках яничего не знаю.

— — Тогда почему все должно быть натурально? —подозревая подвох, проявила я интерес.

— Надо вживаться в образ.

— Какой еще образ? — перешла я с шепота наповышенные тона, но тут же сникла, косясь на дверь.

— Мы же любовники. Если эти типы что-то заподозрят…

— Но они ушли.

— К сожалению, не навсегда.

Я с трудом сделала пару шагов и плюхнулась в кресло.Посидела, подумала и спросила:

— Что происходит?

— Это ты у меня спрашиваешь? — ахнул Саша.

— У кого же мне спрашивать?

— Уж точно не у меня. Я вообще ничего не понимаю…

— Подожди, подожди. Ведь ты знаешь, что я не Регина.Ведь знаешь?

— Конечно. С Региной мы неоднократно встречались, онасимпатичная девушка, но до тебя ей далеко. Ты просто… высший класс. Ей-богу. Яс трудом сдерживаюсь, чтобы не заключить тебя в объятия. Надеюсь, ты пойдешьмне навстречу. Женщина просто обязана идти навстречу мужчине, который ее спас.Ведь я тебя спас, верно? А прошу такую малость…

— Какую? — нахмурилась я, соображала я в тот мигневажно.

— Э-э… — заметно озадачился он. — Я хотел сказать,ты и я, почему бы нам не стать ближе друг другу, я имею в виду…

— Теперь эти называется малостью? — взревела я,пораженная его нахальством.

— Детка, обещаю, ты не пожалеешь, я буду оченьстараться.

— Я вас в психушку сдам, — заявила ясурово. — Немедленно прекратите.

— Мы опять на «вы»? Ведь договорились?

Тут я сообразила, что сижу здесь уже довольно давно, черт-течего успела наслушаться, но главного так и не узнала.

— Стоп, — предупредила я, заметив, что Саша открылрот, чтобы выдать очередной перл, — я хочу знать, почему вы солгали этимлюдям?

— Ты солгал, — поправил он. — Мы на «ты», ине возражай.

— Хорошо. Так почему ты солгал? И без долгихотступлений. Желательно, одним словом.

— Одним не могу. Могу попробовать двумя. ПомогаюРодине. А еще красивой девушке. Если честно, сначала красивой девушке, а потомуже Родине. Хотя я ее очень люблю и так обрадовался, когда она обо мневспомнила, что чуть не умер от счастья. И не смотри так, это чистая правда.

— В двух словах все равно не получилось, — сказалая, сообразив, что нарвалась на страшного болтуна.

— Я старался, честно.

— И что там Родина? — кашлянула я, начинаядогадываться.

— Родина явилась в образе туповатого парня в костюме ипри галстуке, и это при жаре в тридцать градусов. Стало ясно, если Родина припараде, она не шутит и с собой шуток не потерпит. Родина представилась Павлом,Павлом Игнатьевичем, и предъявила удостоверение.

— Ясно, — вздохнула я.