— Так ты знаешь, что ее… — растерялась я, не в силахвымолвить слово «убили».

— Конечно. По-твоему, с какой стати я согласилсяпомогать Родине? Девчонка мне нравилась, и она не заслужила того, чтобыкакой-то урод… Как ее убили?

— Я не знаю, — ответила я. — Она пыталасьсбежать. Видимо, чувствовала, что ей грозит опасность. Она была так напугана… —Я вдруг заревела, должно быть, сказалось напряжение этого вечера, я оченьбоялась, потому что не верила в помощь спецслужб и не верила, что смогувыпутаться из этой истории, ясно, что Аркадий хоть триста раз готов рискнутьжизнью, не своей, разумеется, а моей, лишь бы… А еще было жаль Регину. Япредставила, как она лежит там, на этом острове…

— Эй, — позвал Саша. — Ты чего? Секретным агентамплакать не полагается.

Я торопливо вытерла глаза кулаком, забыв про косметику,разозлилась на себя, достала платок и привела лицо в порядок.

— До свидания, — сказала я, поднимаясь.

— Куда ты? — удивился он.

— В гостиницу,

— Подожди. В какую гостиницу?

— Я живу в нескольких километрах отсюда.

— Да? И что там за гостиница?

— Довольно убогая.

— Тогда зачем тебе жить там? Ах, ну да, ты же назадании. Слушай, мне кажется, ребята заподозрят неладное, если ты не останешьсяу меня.

— Они получили подтверждение…

— Нет-нет, ты не права. Этот Виталий представляется мнедовольно злобным типом и недоверчивым. Вряд ли он вот так сразу успокоится, иесли вдруг его что-то насторожит…

— Но мне надо ехать.

— Вовсе нет. Веди себя естественно. Мы встретились, тыво мне души не чаешь… Кстати, как мне тебя звать?

— Не знаю, — озадачилась я. — Наверное,Регина. Хотя нет, ведь в гостинице я остановилась под другим именем.

— Беда с секретными агентами. Столько имен,запутаешься. Но ведь есть же настоящее? Извини, но называть тебя Региной языкне поворачивается.

— Зови Софьей.

— Так тебя зовут Софьей? В самом деле, или это еще одинпсевдоним?

— Тебе-то что?

— Просто интересно. Ладно, Софья так Софья… лучше ябуду звать тебя Беби. Это никого не удивит, и нет риска запутаться.

— Зови как угодно, — шагнула я к двери, — темболее что вряд ли мы еще хоть раз встретимся.

— Ничего подобного. — Он шустро поднялся иоказался рядом. — Беби, ты ничего не поняла. Я теперь тоже секретныйагент, и не смотри так, это не моя идея, а Павлика. Он рассчитывает, что рядомсо мной ты в безопасности. По крайней мере, я всегда могу позвать на помощь.

— Это очень смешно, — согласилась я. — Тольконе мне, должно быть, я не в том настроении.

— Тем более тебе следует остаться. Мужское плечо и всепрочее… — Он взял меня за руку и притянул к себе, я попыталась вырваться, но нетут-то было, оттого и прекратила свои попытки.

— Если ты думаешь, что я останусь здесь ночевать и ты…

— Что это? — вдруг спросил он и пояснил:

— Что с твоей головой?

— Меня пытались убить.

— Да, жизнь агента не сахар. Садись вот сюда.

— Зачем? — насторожилась я, но уже села.

— Осмотрю твою голову.

— Ты что, врач?

— Да, — кивнул он, я, конечно, не поверила.

— В самом деле врач?

— Разумеется. Почему тебя это удивляет? Я добрый докторАйболит. Лечу зверушек, лягушек и ставлю градусники бегемотам.

— Ты ветеринар? — догадалась я.

— Ну… а какая, в сущности, разница? Ты ничуть не хужелюбой собаки.

Болтая подобным образом, он достал рюкзак из шкафа и извлекиз него кожаную сумку, похожую на косметичку, только больших размеров. На светбожий появились лекарства, шприц и даже скальпель.

— Не надо, — пискнула я.

— Надо. К примеру, наложить шов. Волосы у тебя густые иочень красивые, уверяю, будет незаметно, я лишь чуть-чуть выстригу вот здесь.

— И я буду похожа на чучело.

— Не будешь. Рана небольшая, но глубокая, это опасно,можно занести инфекцию, к тому же так она очень долго не затянется.

— Я боюсь. Будет больно.

— Что за разговорчики? Секретный агент должен уметь самсебе удалить аппендикс, какой-то ты агент не настоящий. Больно не будет, я тебеобезболивающий укол сделаю.

— Собачий?

— Говорю, ты ничуть не хуже. Ну, зрение не то, нюх темболее, бегаешь плохо, а так ничего… — Я подумала, стоит обидеться или нет, имысленно махнула рукой. — Глазки закрой, чтоб саму себя не пугать, и всебудет хорошо.

Глазки я закрыла, а он сделал мне укол, после чего мысли вмоей голове начали путаться, затем я ни с того ни с сего принялась рассказыватьему свою биографию. Впрочем, это, должно быть, происходило во сне. Он меняспрашивал, а я отвечала. Потом появился Аркадий, и я на него накричала, он сталменя уговаривать не беспокоиться, а я в сердцах послала его к черту.«Сон», — подумала я, потому что рядом с Аркадием увидела сестрицу и еемужа, оба были печальными и с сомнением качали головой. Потом я куда-то бежалаи очень боялась опоздать.

Вдруг все разом кончилось, я открыла глаза: сквозь плотнозадернутые шторы пробивалось солнце. Я лежала на кровати, прикрытая простыней.Рядом сладко сопел ветеринар Саша, натянув простыню на самую макушку. Моеплатье заботливо разложено на кресле, чтобы не помялось. Я хотела возмутиться,но напомнила себе: «Он врач. Хоть и собачий. И я ничем не хуже его пациентов, такон, по крайней мере, уверяет».

Я осторожно поднялась, потянулась за платьем, и тут онпроснулся.

— Дай водички.

— А-а…

— В холодильнике, — пробормотал он,переворачиваясь на другой бок.

Я взглянула на часы: половина седьмого, встала, наделаплатье и пошла искать холодильник.

Выбор напитков оказался богатым, но он сказал «водички», ядостала минералку, налила в стакан и отнесла ему. Он высунул нос из-подпростыни, выпил и, прищурившись, посмотрел на меня.

— Как дела?