— Это стало таковым. Через несколько дней, когда прошел первый шок. Не знаю, я просто представил себе эту жизнь. Вот как сейчас, — наклоняется к моей макушке и упирается в нее носом. — Когда мы просыпаемся вместе, смеемся, разговариваем. Ты бесконечно болтаешь и пьешь какао с зефирками. За соседней стенкой наш ребенок.

Собака. Уютный дом.

— Но дом и собака не наши, — напоминаю, оттаивая. Красивая картинка передается и мне, и я улыбаюсь.

— Но я мечтал.

— Хорошие мечты, — подтверждаю я. — Мне нравятся.

— Я сейчас скажу вещь, которую не должен, — спустя минуту тишины, говорит Миша.

Я задерживаю дыхание в ожидании. А я точно должна это слышать?

— Хотя нет, забудь, — утыкается носом в мою макушку.

— Говори давай, — прикусываю кожу на его груди.

— Все что ни делается — к лучшему, — очень тихо говорит он. — И это не честно по отношению к тебе и совершенно неправильно, но я рад, что так вышло.

— Это ты про мою травму?

— Угу, — выдыхает мне в волосы. — Знаю, не должен! — оправдывается он. — Но очень эгоистично рад, что появился шанс начать все сначала.

Я замираю в его объятиях, сраженная признанием. Испытываю противоречивые чувства: лёгкое негодование и абсурдное удовлетворение. Мне плохо без большого отрезка своей жизни в голове, но вспоминать не лучший период тоже не имею желания. Если бы можно было вернуть только лучшую часть — без зазрения совести отправила остальное в утиль. Но так не бывает. Поэтому в итоге… наверное, все действительно к лучшему. Хотя бы потому, что теперь в голове будут и эти прекрасные дни.

— Я понимаю, — шепчу, поднимаясь на локтях. И это понимание стараюсь вложить в свой утренний поцелуй.

* * *

— Такими темпами мы прикончим все продукты уже к вечеру, — я опираюсь на кухонную мойку и подгибаю одну из ног, как цапля. Дурацкая привычка.

— Думаю, на завтра хватит. И есть запас детского печенья, — шутит Миша, убирая со стола.

Кидаю взгляд на Марселя, с удовольствием обсасывающего свой десерт, сидя в детском кресле, и расплываюсь в улыбке.

— Я как раз собиралась напасть на него!

— Хорошо, что к тебе возвращается аппетит, — муж подходит ближе, ставит грязную посуду мне за спину и не отказывает себе в удовольствии задержаться ладонями на моей талии.

Даже сквозь рубашку его руки опаляют знакомым жаром. Я почти урчу, потому что, как голодная кошка в марте, снова хочу себе кота.

— Это все активная физическая нагрузка, — я немного подаюсь вперед и прикусываю его подбородок.

Колючий, зараза. Но от воспоминаний, как эта жесткая борода оставляла на мне красные отметины сегодня ночью, вновь ловлю стройный рой мурашек.

— Значит, нужно запастись продуктами, — Миша приклеивает свой жадный взгляд к моим губам, провоцируя лукавую улыбку.

— Мне нравится такая перспектива.

— Мне завтра нужно съездить в город, переговорить с заказчиком. Могу захватить вас с Марсом, пока буду занят, пройдетесь по магазинам.

— Ну уж нет. Я лучше тебя подожду, — поглаживаю ладонями его торс. Знаю, там, под плотной футболкой, крепкий такой заметно намечающийся пресс. Все-таки есть плюсы в муже-работяге.

— Уверена, что хочешь остаться тут одна на полдня? — собирает пальцами ткань моей рубашки, все больше оголяя бедра.

— Вообще, когда ты озвучил это, — уже тянусь к пуговке на его джинсах. — Нет, не хочу. Давай мы поедем с тобой.

— Марс смотрит, — шепотом мне на ушко напоминает муж, убирая ладонь со своего паха.

Упс, что-то я увлеклась. Но как тут устоять, когда уже открыла эту пачку печенья!

Для голодного сладкоежки слишком великий соблазн.

— Могу забросить вас в квартиру, пока съезжу на производство, а потом вместе поедем в магазин, закупимся на неделю, а лучше — на целый месяц, чтобы не было повода покидать этот дом, — он прикусывает мне мочку ушка, и я глупо хихикаю. Не знаю, от разбегающихся мурашек или от его предложения пожить отшельниками только для себя. Потому что картинки, наводнившие мой любящий фантазировать мозг очень яркие. И очень развратные.

— Прекрасный план.

Мы нехотя отлипаем друг от друга, я берусь за мытье посуды — самая необременительная часть домашних обязанностей, которую я с чувством долга взвалила на себя, раз уж все остальное делает муж. Миша вытаскивает Марса из стульчика и идет его умывать. Через полчаса мы все собираемся на улицу выгуливать Какао.

Сегодня морознее, чем вчера, возможно потому, что солнце благополучно скрылось за тяжелыми серыми тучами, которые бывают только в России. С неба валит крупный снег, заметая едва протоптанную дорогу, и прогулка выходит не долгой. Мне в кроссовки быстро набивается снег, а щеки начинает покалывать от пронизывающего ветра в лицо, и мы разворачиваемся к дому, не пройдя и половины вчерашнего пути.

Дома я сразу устраиваюсь у камина, грея заледеневшие ступни, Марсель отрубается, попав в спасительное тепло после пытки морозом. Миша укладывает его наверху в импровизированной кроватке из кресел и присоединяется ко мне на диване.

Мои ноги сразу оказываются в его теплых руках и парой отточенных массажных движений ему удается выбить у меня громкий стон.

— Боже, да ты кладезь зарытых талантов, — мычу я, устраиваясь на диване удобнее. — Дай угадаю, натренировался на моих беременных ступнях?

— Нет, — выпускает короткий смешок, продолжая творить какие-то чудеса со сводом стопы. — Ты категорически не позволяла себе слабости, а мне — проявлять участие. Все время твердила, что беременность — не болезнь. Скакала до последнего дня, единственное, что мне позволялось — помогать одевать тебе носочки.

Миша подносит мою ступню к лицу и оставляет поцелуй на высоком подъеме, будто говоря, какая это была честь для него, натягивать носочки. Меня пробирает спазмом от чувственного удовольствия. Господи, он нашел мою ахиллесову пяту, сейчас со мной можно делать что угодно.

— Не могу поверить, что отказывалась от такого, — с громким стоном выгибаюсь в пояснице, когда его зубы прикусывают большой палец, а пальцы скользят на щиколотку.

— Я много раз пытался тебя в этом убедить, — урчит муж, продолжая то сжимать меня до приятной боли, то нежно массировать до головокружения.

— Готова наверстать упущенное, — опускаюсь второй ступней на его ногу и начинаю путешествие вверх. — Проверим, могу ли я доставить тебе ответное удовольствие?

И все, что происходит на этом диване дальше больше похоже на грязную сексуальную фантазию фетишиста. И мне это чертовски, чертовски нравится.

— Хочешь что-нибудь посмотреть? — Миша держит меня в своих объятиях так крепко, что я и шелохнуться не могу. Узкий диван этому способствует.