Его влажный торс приклеен к моему, после нашего дикого марафона, и самое время пойти освежиться, воспользовавшись благами цивилизации, заботливо проведенной в этот дом его хозяином. Но, по правде сказать, мне не хочется. Мне лениво и уютно одновременно. Странно интимно оттого, что мы не спешим отдалиться друг от друга, прочертив границу одеждой или глупыми разговорами. Просто лежим.

Просто обнажены.

— Можно, — соглашаюсь продлить немного эту негу, где мы будем максимально близки и даже слова будут не к месту. Одеваться тоже не обязательно. — На чём?

— Я захватил ноутбук и роутер, — утыкается мне шею горячими губами.

— Как предусмотрительно, — покрываю его руку на своей талии.

— Придется встать.

— М-м-м, — недовольно мычу я. А потом еще раз, когда он поднимается, выпуская меня из объятий, потому что становится зябко.

— Я быстро.

Натягивает штаны, впрочем, не застегивая, что дает мне надежду, что это ненадолго, и выходит из гостиной. Я стягиваю со спинки дивана тонкий плед, служащий здесь скорее декоративным элементом, и прикрываюсь. Пока не пришел мой личный обогреватель.

— Что хочешь посмотреть? — Миша возвращается, ставит ноутбук на столик перед нами и подключает 3G-модем.

— Какой у тебя любимый фильм? — подпираю щеку ладонью, заглядывая за спину мужу.

— Аватар.

— Как предсказуемо, — фыркаю я. Он оборачивается. — Что?

— Ты уже это говорила, — улыбается он. — Знаю, ты не любишь этот фильм.

— Что-то не меняет даже амнезия, — смеюсь я.

— Выбор за тобой, — разворачивает ко мне экран ноутбука.

— А какой фильм люблю я? — лукаво прищурившись, спрашиваю у Миши.

Интересно, он пройдет этот тест?

— Тебе многие нравятся, — пожимает плечами. — Но мы не особо много смотрели вместе.

— Правда? Я думала, семейные пары только и занимаются тем, что по вечерам утыкаются в экраны.

— Мы не типичная семья, — просто объясняет он.

Как будто я уже не поняла.

— Так чем же мы тогда занимались? — мой голос опускается до игривых ноток, когда я протягиваю ногу и прохожусь пальчиками по мужской спине.

Миша поворачивается, перехватывает мою голень, и тянет меня на себя, так, что я буквально слетаю с дивана в его объятия. Он сажает меня к себе на колени, разворачивая из пледа, и утыкается носом в шею, собирая мои волосы сзади в охапку.

— Точно не этим, — хрипло выдыхает на мою разгоряченную кожу.

— Сколько упущенных возможностей, — с придыханием говорю я, потираясь о него всем телом.

— Мне все кажется, что у нас мало времени и нужно скорее все наверстать, — приглушенно говорит он.

— У нас куча, куча времени, — убеждаю его, поглаживая заросший затылок. — Ну или пока Марс не проснется, — смеюсь.

— Меня пугает завтрашний день, — признается он едва слышно.

— Переговоры с заказчиком?

— Нет, тот завтрашний день, в котором ты все вспомнишь, и мы откатимся назад.

Миша произносит каждое слово с таким чувством, что и меня сжимает от липкого страха. Я тоже боюсь, что все изменится. Но предпочитаю соврать ему, чтобы не утопать в этом неприятном чувстве, когда можно наслаждаться каждой минутой совершенно других ощущений.

— Мы туда уже не вернемся, — шепчу, целуя его в висок.

— Я люблю тебя, моя Мармеладка, — он вскидывает голову и заглядывает в мои глаза, нежно поглаживая по волосам.

В его взгляде столько неподдельной страсти и восхищения, что я не подвергаю сомнению сказанное, хотя всегда относилась к этому громкому слову скептически.

Просто Миша — это что-то большее, чем все, что было до него. Наверное, я сразу это почувствовала, еще полтора года назад, иначе Марселя и «нас» не было бы. Я обхватываю колючую — родную — щеку ладонью и вкладываю в это касание все, что чувствую сама: близость, которой не знала раньше. Я не могу признаться в большем просто потому, что для меня наш путь не такой длинный и наполненный событиями.

Но Миша все понимает. Одним движением он опрокидывает меня на спину и нависает сверху, чтобы продолжить шептать между поцелуями: люблю, люблю, люблю.

И, в конце концов, любит, любит, любит.

— И что, твой напарник сам не может встретиться с заказчиком? — мы садимся в машину, и я смачно зеваю.

На улице едва рассвело, а мы убийственно мало спали за последние сутки.

— Он столяр от бога, но разговоры не по его части, — объясняет Миша, пристегивая сзади автокресло с Марселем.

Еще одним виновником сегодняшней бессонной ночи.

— Ты дом запер? — спрашиваю, когда муж садится за руль.

— Дом запер, Какао покормил. Эй, а ты втягиваешься в роль жены, — он наклоняется ко мне и легким мазком касается губ.

— А ты с первого дня весьма убедителен в роли мужа, — урчу, задерживая ладонью его лицо.

— Лекарства выпила? — спрашивает серьезно.

— Вот про это я и говорю, — вздыхаю, выпуская его из плена.

Миша пристегивается и заводит машину.

— Может, сегодня вечером все же доберемся до киномарафона? — тоже пристегиваюсь.

— Обязательно.

— Кстати, это «В джазе только девушки».

— Что? — Миша не оборачивается, выруливая с подъездной дорожки.

— Мой любимый фильм. Старая добрая Мэрилин Монро и ее «упу-пи-ду».

— Никогда бы не подумал.

— Да брось. Классный юмор, американский дух двадцатых и бесподобная Мэрилин. Ничего подобного больше так и не сняли!

— Куда там «Аватару», и правда, — насмешливо говорит Миша. Кажется, у моего мужа прорезается сарказм. Чудеса. — Он же черно-белый!

— В этом и суть! — защищаю свой любимый фильм. — В те годы уже снимали на цветную пленку, но из-за сложностей в гриме — борода героев пробивалась сквозь толстый слой косметики, когда из них делали женщин — пришлось снимать на ч/б. И знаешь что? Обожаю ч/б, — эмоционально выдаю я. — Краски никогда не передадут то, что могут сказать тени!

Миша кидает мимолетный взгляд на меня и снова возвращает его дороге.

— Что?

— Ничего. Просто мне нравится, когда ты говоришь так.

— Как?

— Увлеченно. Мне сразу вспоминается наша первая встреча.

— Странно, это одна из тех вещей, что мужчин непременно начинает раздражать через пару недель.

Так я решила, поэтому более пары недель обычно и не задерживаюсь.