– Злая беременная мегера, – бурча, он встаёт и идёт следом за мной на второй этаж.

Открыв детскую, включаю свет и впускаю туда Германа. Она сейчас забита коробками, которые мне привезли. И здесь практически вся мебель.

– Так, ты говорила только про одну кроватку, Реджина, – осматривая комнату, замечает он.

– Ну, это на сегодня. А вот завтра ты приедешь и поможешь мне с остальным. Тебе всё равно делать нечего. К слову, о тебе. Что у тебя случилось? Неужели, из-за Мег паршивое настроение? – интересуюсь, вскрывая коробку с кроваткой.

– Нет. Оно просто паршивое. Порой мне очень одиноко, даже среди знакомых. И наверное, у меня слишком долгое воздержание, потому что меня всё раздражает, – признаётся он.

– Разве с этим есть проблемы? Ты чертовски красив, Герман. Ты сексуальная фантазия для многих, так воплоти её в жизнь. Для здоровья. Воздержание опасно для мужчины и женщины.

– Ты же не предлагаешь себя, да?

Ударяю его по макушке пустой коробкой.

– Понял. Понял. Вот видишь? И мне нравятся беременные девушки. Они как наливные яблоки…

Ещё раз ударяю его по голове.

– Ладно, но… – Он выхватывает из моих рук коробку и поднимается.

– Ты и раньше была очень симпатичной, сейчас я понимаю тех парней, которые заигрывают с тобой. Беременность тебя только украшает, Реджина. Так что найдёшь ты свою судьбу, если захочешь. И довольно быстро, только не торопись. Иногда мы делаем что-то спонтанно, и это выходит боком.

– Уж кто-кто, а я знаю. Посмотри на мой живот, – смеясь, поглаживаю его.

Герман улыбается мне и подходит ближе.

– Я могу… потрогать? Никогда не делал этого, но мне интересно, – тихо просит он.

– Пожалуйста. Ты же его дядя.

– Я крёстный. Я забронировал это место первым, – напоминает он, и тёплые ладони касаются моего живота.

– Ничего не происходит, – шепчет Герман.

– Ребёнок спит. Просто спит.

– А как его разбудить?

– Только рискни. С каждым днём он сильнее сдавливает мне все внутренности, поэтому если не хочешь, чтобы я сделала лужу прямо здесь, то не смей его будить, – предупреждаю.

– Я тоже так хочу. Хочу полюбить кого-то. Сильно. Жениться на ней. Наблюдать за изменениями её тела и видеть, как мой ребёнок в первый раз откроет глаза в этом мире. Но такое чувство, что для меня нет подобного будущего, – с горечью говорит Герман, убирая руки с моего живота.

– Эй, всё у тебя будет. Ты сам говоришь, не стоит спешить, так следуй своим же советам.

– Нет, дело не в этом. У меня нет чувств, Реджина. Хороших чувств. Я никогда их не испытывал. Ни разу, за всю свою жизнь. Был секс. Были девушки. Но ни одну я не запомнил.

– Не бывает такого, Герман. Каждый человек наделён чувствами. И ты, к сожалению, не к тому человеку обращаешься за советами. Я в любовь не верю. Это просто звук для меня, какое-то слово, обожаемое людьми. Любить можно только тех, кто рождён тобой. Для меня по крайней мере.

– А Дерик? Ты не думала, что это всё не просто так? Это…

– Не произноси подобного, Герман. Мы с ним попали в ловушку похоти, вот и всё. Когда-то я тоже считала, что влюблена в него. Наверное, голодание на острове так сказалось, но сейчас… Разве любовь не предполагает обоюдное уважение? Разве любовь может оставить после себя пустоту? Нет. Это влечение, новизна ощущений и секс. Химия тел. Но никак не любовь. Поэтому прости меня, я не смогу убедить тебя в том, что и ты встретишь её. Для меня всё намного проще. Давай собирать кроватку. Ты ведь таким образом тоже будешь причастным к беременности. Одно из твоих желаний прямо на полу и с инструкцией. Следуй ей, а я сделаю вид, что изо всех сил тебе помогаю.

Герман улыбается мне, но взгляд его остаётся печальным.

К сожалению, я разочаровалась в чувствах к мужчине. Я разочаровалась в Дерике. Поэтому я не советчик, а лишь могу дать временное удовольствие. Причём в разных вариантах. Дерик пользовался моим телом, и оно стало ему безразличным, хотя порой мне очень хочется близости. Герман грезит любовью, а она бегает от него. Остальные просто берут то, что им дают, без какого-либо сожаления. Вероятно, так и нужно. Брать от жизни всё, потому что в какой-то момент она может оборваться. Никогда не знаешь, что будет завтра.

Длинный, сервированный лучшими сверкающими хрустальными бокалами, фарфоровой посудой и серебряными приборами, элегантный стол располагается в ресторане «У Ромье» на втором этаже. Он ещё пуст. Моё длинное платье из обычного белого хлопка с оголёнными плечами мягкими волнами лежит на большом животе. Передо мной безумно красивый пейзаж ночной Альоры, который я увидела впервые около девяти месяцев назад и, кажется, навсегда влюбилась в него. Слабая улыбка касается моих губ одновременно с толчком ребёнка. Не могу дождаться, когда он родится, потому что гормоны вернулись. Плохие гормоны. Последние две недели, особенно по ночам, они сводят с ума, неожиданно появляются днём, когда я обслуживаю туристов в кафе. Я намокаю так же быстро, как и рваное дыхание сквозь стиснутые зубы вырывается. Мой гинеколог говорит, что это гормоны, и мне необходимо их поощрить, иначе это может вылиться в катастрофу. Да, оказывается, я умею жаждать близости с мужчиной, и любой, кто смотрит в мою сторону, не обращая внимания на мой огромный живот, вызывает ненависть к себе. В моей голове совсем другой человек. Утром, от жара между ног и острого желания близости, я могу позволить своему телу лишь воспоминания. Горячие. Жадные. Влажные. И этого мне мало. Словно голодающему, я понемногу разрешаю съесть себе этот кусочек хлеба. Не насытиться полностью, а только держать своё тело в напряжении до следующего приёма пищи. Бороться с этим невозможно. Я пробовала. И мне жаль, что ни один мужчина не возбуждает меня так, как тот один, не принадлежащий мне.

И даже сейчас, казалось бы, в довольно спокойной атмосфере, я до боли сжимаю бёдра, стараясь утихомирить бешеные, сумасшедшие гормоны.

– Дорогая моя, выпей бокал воды. Ты раскраснелась, вероятно, высота.

Поворачиваю голову к Ромье, предлагающему мне бокал воды.

– Спасибо, это всё воспоминания и голод. Безумно хочу поскорее поесть. – Отчасти это правда. Я так голодна. Я мечтаю, но не по еде, а о мужском сильном теле, члене, похоти и жаре внутри.

Делая глоток воды, который абсолютно мне не помогает, наблюдаю, как официанты бегают по залу, арендованному на этот вечер. Лимонады в трёх вариациях, закуски, бутылки с алкоголем, стоящие в высоких металлических вёдрах со льдом. Мои губы сразу же пересыхают, когда я впиваюсь взглядом в кубики льда. Мои фантазии бегут впереди меня, отчего я издаю тихий стон.

– Леди Реджина, душечка моя, присядь. Ты целый день на ногах, для нашего цыплёнка это плохо, – Ромье заботливо придвигает мне стул.