– Я пропускаю важные моменты своей жизни. Раньше я не думал о них. У меня их не было. Теперь я всё пропускаю.

– Дерик, ты не пропускаешь. Пока ничего особенного не случилось, чтобы быть настолько важным. Разве ты не делаешь то, что в будущем даст бесценные плоды для Альоры? Делаешь. Отвечаешь за жизнь стольких людей, и это невероятно, ведь только представь – ты история, Фредерик. Ты уже часть этого большого мира, который нуждается в тебе. Каждый ребёнок, каждый взрослый, каждый будущий альорец – все они благодарны тебе за то, что ты живёшь и делаешь. Это…

– Мне не нужен большой мир. Мне нужен мой, – резко перебивает меня.

– Альора и есть твой мир, Дерик. Ты король…

Он зло поднимается с качелей и проходит по террасе. Я прекрасно его понимаю. Сейчас Дерик ещё привыкает к такой большой ответственности. Сложно совмещать личную и общественную жизнь, особенно королю. Но я не знаю, как ему помочь в этом.

– Я не чувствую себя нужным ему, – говорит и бросает на меня полный боли взгляд.

– Пока и я себя такой не чувствую. На самом деле мне кажется, что понимание о наличии ребёнка придёт только тогда, когда он, действительно, появится. Срок ставят на конец июля…

– И меня опять не будет здесь. Я вынужден решать дела чужих детей, улучшать их жизнь, а не своего ребёнка, – обозлённо рычит он.

Тяжело вздыхаю и передёргиваю плечами.

– Нет чужих детей, Дерик. Есть просто дети. И всё, что ты сейчас делаешь, отразится и на твоём ребёнке. Он будет рождён здесь, как ты и хотел. Пройдёт время, и ты вернёшься в Альору, в первые месяцы он всё равно никого особо узнавать не будет, так что вряд ли что-то пропустишь. Не зацикливайся на том, чего ещё нет. Обрати свою энергию на более важные и насущные дела. Твоя злость бесполезна. Она лишняя, и никому ничего хорошего не принесёт, но в твоих руках выбор. Ферсандру наличие ребёнка никогда не мешало вести дела страны.

– У него была жена, которая всегда находилась с ним рядом. У него была семья, и он знал на что шёл. Он хотел этого, а в моём случае меня вынудили быть тем, кем я себя не вижу. Ты вынудила. Если бы ты, Джина, не бросилась на Дина, то сейчас бы Ферсандр продолжал быть королём, и мне не приходилось бы тратить своё время на чёртов тур.

Поджимаю губы и встаю с качелей.

– Если тебе так удобно, то вини меня во всём. Я не приставляла к твоему виску пистолет и не вела тебя на эшафот, Дерик. Ты разумно увидел ситуацию. Дин никогда не смог бы сделать того, что ты. Он не болеет этой страной так, как ты. Так что, думаю, разговор мы на этом закончим, иначе ты в очередной раз напомнишь мне, какая я сука, раз не подумала о контрацепции, создав тебе проблемы в виде ребёнка, а также по моей вине умер отец Сабины, и многое другое ещё. Не волнуйся, с этой виной мне жить ещё сложнее, видя себя обузой для всех. Спасибо за подарок, но мне он не нужен. Он для меня не ценен настолько, чтобы вызывал тепло в груди так, как это делает спокойствие в Альоре. Всего хорошего, Дерик, – произношу и, разворачиваясь, вхожу в дом, а он – за мной. Опять ругаться с ним? Я не хочу. Меня это уже по горло достало.

– Остановись. Немедленно.

На пару мгновений прикрываю глаза и разворачиваюсь к нему.

– Так, если хочешь затеять ссору на пустом месте, то я не собираюсь поддерживать эту затею. Если хочешь вылить на меня ушат дерьма, то поскорее, потому что я хотела бы лечь спать. Если хочешь сказать что-то разумное, то я слушаю, – говорю и складываю руки на груди, категорично глядя ему в глаза.

Не понимаю, что с ним происходит. Как будто его что-то раздирает внутри, но он сам не может ответить на свои вопросы. А я точно не угадаю их. Поэтому у меня нет выбора, как просто терпеть его заскоки. Почему все вокруг ведут себя так, словно они беременны? Неужели, скачки гормонов настолько заразны?

– Почему ты так спокойна, Джина? Разве тебе не противно всё, что происходит сейчас? – спрашивая, прищуривается он.

– Сейчас мне противен ты, но это не вызывает никаких эмоций. Я привыкла к тому, что ты только гадости мне говоришь. Так что смысл мне переживать из-за твоих слов, если они сделают хуже моему ребёнку…

– Нашему.

– Хорошо, нашему. Доволен?

– Нет.

Потираю лоб и недовольно смотрю на Дерика.

– Слушай, что у тебя происходит, а? Что с тобой происходит? Пока ты не объяснишь причины твоей ненависти ко мне, я не смогу с тобой общаться дальше. Я ведь стараюсь, Дерик. Пытаюсь понять тебя, потому что сейчас сложный период, но ты ведёшь себя, как законченный мудак. Если хочешь, я уеду из Альоры, чтобы не мешать тебе. Я могу вернуться в Америку и не создавать сложностей твоему будущему. Ребёнок общий. Я никогда не буду препятствовать тому, чтобы ты его видел. Но у меня ощущение, что ты появился здесь для того, чтобы выплеснуть на меня очередную порцию дерьма, которого я не заслужила. Я пытаюсь видеть в тебе хотя бы друга. Остальное ты уже потерял. И нет, – выставляю палец вперёд, не позволяя ему говорить. – Больше обсуждать с тобой что-то я не буду, пока не придёшь в норму. Обдумай предложение по поводу моего возвращения в Америку. Тебе будет проще жить без моего присутствия здесь. Я обуза для тебя и прекрасно понимаю это, так что пришлёшь ответ в сообщении. А сейчас я иду отдыхать, завтра мне на работу, тебе – нужно вернуться в Японию и продолжить свой тур. Пока, Дерик, прими уже решение, чего ты, действительно, хочешь.

Поднимаюсь по лестнице. Он не останавливает меня. А от этой ситуации любой бы уже устал. За что он так ненавидит меня? Из-за беременности? Но именно Дерик настаивал на том, чтобы я жила здесь. Я живу, приспособилась. Он хотел видеть ребёнка. Я не запрещаю. Только вот ему ничего не интересно, кроме каких-то очередных страхов. Мало того, Дерик не говорит со мной честно, открыто, как раньше. Хотя… никогда не говорил. Он привозит с собой помои, вытряхивает их мне на голову и, довольный уезжает, заставляя меня страдать. Но я не дам ему такой возможности снова. И к сожалению, я убеждаюсь в том, что между нами, действительно, всё кончено. В какой-то момент мы разорвали нить доверия и выстроили вокруг себя огромные стены. Я желаю ему только добра. Если оно заключается в моём исчезновении, то я и это сделаю, только бы он был счастлив и не травмировал мою, и без того шаткую сейчас психику.

Хотя я вру. Никакой шаткой психики нет.

Спокойно наблюдаю в окно за тем, как он уходит и садится в машину. Калеб бросает взгляд на дом, но меня вряд ли можно заметить в темноте. Даже сожаления уже не испытываю. Вина его. Дерика. Он ничего не сделал для того, чтобы показать мне, что я нужна ему не только, как унитаз для дерьма, но и как человек, с которым он может поделиться хорошим.

Когда Сабина мне сказала о том, что Дерик приходит ко мне, когда ему плохо, это стало бальзамом на израненное сердце, но сейчас это унизительно и гадко. Из-за того, что я завишу от него и ношу его ребёнка, он превращает меня в половую тряпку, а кому-то там, далеко, улыбается, становясь тем самым потрясающим мужчиной, которого я знала. Он мечта. Для другой. Для меня же – настоящий ад.