Папашка и мамашка страшно радуются, что я завязала с магией.Я им наврала, что сама ушла из Тибидохса. Он меня, мол, забодал, знанияскудные, вы все придурки и все такое. В общем, они устроили меня в лопухоиднуюшколу. Даже не в школу, а в колледж экономики и права. Раньше там на швейучили, а теперь он малость перепрофилировался. Когда закончу, смогу быть кем-тотам, я еще не врубилась кем. Ну и учеба у лопухоидов! Писанины навалом, искр низеленых, ни красных, а дым только, когда эти клуши (в смысле, швеи-правоведки)начинают курить в форточку.

А да… вчера звонил Шейх Спиря Эль Алям. Этот жук как-торазнюхал мой лопухоидный номер телефона. Шейх Спиря Эль Алям – это у него имятакое полное! Я с ним совсем замучилась! Он только позвонит, сразу праваначинает качать.

Эта вонючка не понимает моих извращений оригинальности! Ему,видите ли, не нравятся мои письма! Они очень короткие! И вообще будто бы не яих пишу, а перо-самописка! Теперь я удовлетворю одну из его главныхпотребностей, я напишу ему письмо на простыне фломастером. И нарочно напишумелко-мелко!

Да, Гроттерша, тренировки-то продолжаются? Кого в командувместо меня взяли? Хорошо он (она, оно) играет или не очень?.. По правде, яведь была жуткая трусиха, все время боялась, что меня дракон сожрет или нос мнесломают, так что толку от меня было мало. И с какой радости только Соловей менядержал в команде, никак не пойму? Мне Ритка как-то брякнула, что, может, онпотому меня терпит, что на мои юбочки судьи отвлекаются и Бессмертник Кощеевменьше придирается, когда я на поле…

Эти старикашки, между нами, жутко на этих делах сдвинутые.Вспомни хоть Набока, которого нимфетки боятся… Меня тут недавно пригласил урододин в ресторан. Машина «мерс». Для лопухоида круто, но после летающегопылесоса просто убожество… Сидишь на кожаном диване, а на тебя теплый воздух изкондиционера дует. Потом выходишь из машины, принимаешься чихать и сопли накулак наматывать. Вот и все свинячьи радости…

Ну пошла я с ним в ресторан, сожрала там все, что смогла, аон как начнет мне в бокал подливать и всякие слова говорить: то-се, девушка, янаучу вас чувствам, сядьте ближе, тыры-пыры! Я ему: «Спасибо! Мне пора!», а онв колено вцепился, как твой Пуппер. Красный весь, жирный, сопит. «Ты дурочка,что ли? Зачем тогда вообще в ресторан пошла? Я в тебя даром витамины всовывал?Теперь ты у меня в долгу и все такое!»

Влипла, думаю, блин, магии-то у меня нету больше! Кольцо несработает! Пришлось орать на весь ресторан: «Мой дедушка сошел с ума!»,«Поганые старикашки пристают! Мне еще нет четырнадцати!» и «Извращенцы изтюрьмы сбежали!» Он вскочил, стал меня за руки хватать, а я еще громче: «Естьтут настоящие мужчины? Дайте этому мухомору в лоб! Он машины чужие угоняет!» Ичто ты думаешь, отстал как миленький, когда на него все уставились! Выскочил изресторана пробкой. Правда, мне потом через кухню пришлось выходить, чтоб онменя не выследил.

Ну все, Гроттерша, одну страницу я тебе накатала, хватит стебя счастья… Теперь буду катать простыню Шейху Спире. Напишу ему, что подожгувсе его нефтяные вышки, если он не отвянет. Хочет русскую жену – отлично. Пустьтогда где угодно раздобудет для меня магию или катится в Андорру собиратьпомидоры…

Пипенции привет! Спроси, как у нее с Жикиным, он ее недостал? Если будет хамить или делать свою рожу морды чемоданчиком, пускайназначит ему пару свиданий и не придет. Жорик тогда сразу шелковый сделается.

Твоя Гробулька».

Хотя письмо и было написано в привычном склеповском духе,Тане оно понравилось. В качестве соседки по комнате Гробыня была невыносима, ноТаня успела по-своему привязаться к ее шуточкам. Во всяком случае, с ГробынейТаня Гроттер все время оставалась в форме. К тому же – и этого у нее не отнять– Гробыня придерживалась своего собственного стиля. Надутая Пипа, превратившаякомнату в гардероб, нравилась Тане куда меньше.

И еще одно не могло не броситься Тане в глаза. Обладаяострым внутренним зрением, она способна была видеть суть каждого человека, неслова даже, а то, что стоит за ними. Теперь она ощущала, что Гробыня скучает поТибидохсу и что эта тоска постепенно делает ее глубже.

– Ну чего там? Для меня ничего нет? – спросилаПипа.

– Гробулька советует тебе бортануть Жикина. Хотя бы напару свиданий. Это его шелковым сделает, – сказала Таня.

– М-м-м… Она так думает? Не, навряд ли… – протянулаПипа. – Для долгого динамо у него Лоткова. Представляешь, какимсамовлюбленным индюком надо быть, чтобы этого не просечь? Хотя можно с Катькойдоговориться, она Жорику в полночь где-нибудь на крыше назначит, а я в час вподвале. Обе опоздаем, и будем его по зудильнику дергать – с крыши в подвал иобратно. Пускай побегает. Устроим ему гормональную физкультуру. Как думаешь,сработает?

– Должно сработать, – сказала Таня.

Она невольно подумала о Пуппере. Может, она своим упрямствомделала то же самое? Устраивала Гурику гормональную физкультуру, ставяангличанина в положение, когда он не мог получить то, чего хотел? Да, скореевсего, так оно и было. Ответь она Пупперу взаимностью, он разлюбил бы ее за тримесяца и ушел бы к какой-нибудь англичанке из своего фэн-клуба. Еще через тримесяца – от англичанки к француженке, от француженки – к китаянке, и так бы ибродил до полного истощения драконбольного таланта. А потом попал бы подкрылышко к своей тете, и она, подправив его ослабленное здоровье магическоймикстуркой, подыскала бы Гурию подходящую спутницу жизни из тех, что играют нарояле, вышивают крестиком, готовят вполне съедобный суп из поганок и не забываютблагодарить тетю за доставленное счастье.

* * *

После уроков, когда выдалась свободная минутка, Таня зашла кВаньке. Валялкин лежал поверх одеяла в синей байковой пижаме, из-под которойвыглядывала до боли знакомая майка, почти обесцветившаяся от множествастиральных заклинаний.

Ягге, находившаяся во вполне приличном для ее летнастроении, шептала на отвар девясила. Ягун вертелся поблизости и развлекалВаньку.

– Поднимите ноги через сторону вниз! Разведите головушире плеч! Глубоко дышите жабрами! – восклицал он, передразниваялопухоидную утреннюю зарядку.

Хохоча вместе с Ягуном, Ванька пытался следовать его нелепымкомандам, поднимая ноги и вертя головой. Увидев Таню, оба – и Ягун, и Ванька –перестали смеяться и мигом стали серьезными.

«Ну вот, только настроение им испортила! Неужели у менятакой тухлый вид? И вообще, если Ванька меня любит и страдает, то с какойрадости он сейчас ржал как скакун Буденного?» – раздраженно подумала Таня.

– Как тебе мое здоровое обаяние шизофрении?Впечатляет? – поинтересовался Ягун.

– Впечатляет. Ты на тренировку-то идешь? –спросила Таня, бережно опуская на пустую кровать футляр с контрабасом.