– Мы и встречали. То, что осталось… Так что, господин майор? Солдаты пусть будут без пищи… А кони без овса?

Как видно, в голосе и позе гусара интендант заметил что-то для себя угрожающее, нечто такое, что заставило майора нервно потеребить пальцами обшлага мундира.

– Ладно… что-нибудь придумаем, выкроим… Вы не беспокойтесь так, ротмистр.

Фельден обмакнул перо в бронзовый чернильный прибор и, что-то быстро набросав на листе желтоватой бумаги, кликнул фельдфебеля – уже знакомого Давыдову усача.

– Каптенармус лично проследит за погрузкой, – мягко улыбнулся майор. – Вот… пять подвод с фуражом. Три – с мукою…

– Три?!!!

– Пока, пока три… Позже еще отправим. Подождать надо… чуть-чуть…

Заглянувшее в окно кабинета солнышко отразилось на чернильном приборе… Позолоченный и, видимо, весьма недешевый, в виде двух рыцарей с крестами и орлом. Герб Тевтонского ордена. Однако трофей.

Пока Денис Васильевич имел дело с майором, верный слуга-ординарец Андрюшка тоже не тратил время даром, перекидываясь словом с каждым встречным-поперечным. Да и сам Давыдов вовсе не собирался скоро уезжать. Отказавшись от предложенного ушлым интендантом обеда, молодой человек еще посидел в трактире, послушал сплетни и даже припомнил, как полтора года назад проходил практику в ОБЭП – отделении уголовного розыска по борьбе с экономическими преступлениями.

Гусар беседовал с одним, с другим, с третьим… И постоянно ощущал на себе чей-то тяжелый взгляд! Даже не взгляд – взгляды. Ну да, вон и вахмистр с одутловатым лицом, вон и усач-каптенармус…

Давыдову того и надо было! Напугать. Заставить работать – отыскать, отправить авангарду генерала Багратиона продукты и фураж!

Ночевать в Кенигсберге лихой гусар вовсе не собирался и ближе к вечеру вместе с верным слугой уже отправился восвояси, надеясь вернуться в расположение князя еще засветло. День еще больше распогодился, потеплело, вовсю светило солнце. В воздухе стоял пряный запах весны: пахло свежевспаханной землей, нежными клейкими листьями и березовым соком.

Можно было, конечно, отправиться чуть позже – вместе с полубатальоном (плутонгом) пехотного капитана Ветошкина, с коим Денис познакомился там же, в трактире. С такими попутчиками, по нынешнему военному временам, было б и безопаснее и веселей… Да вот только не хотелось тащиться с пехотой. Медленно, однако, да.

– Ну, смотрите, ротмистр, – капитан – из мелких рязанских помещиков – причмокнул губами. – А то б я вам свои стихи почитал.

Вот этого Денис не хотел! Ветошкин уже пытался читать свои явно графоманские вирши, но гусар как-то сумел уклониться…

– Так не подождете?

– Увы, дела!

– Ну, тогда удачи, ротмистр. Бывай.

Давыдов и его слуга неспешной трусцой поехали по широкой дороге, накатанной колесами крестьянских телег. Кое-где было сухо и твердо, в низинах же случались лужи и коричневая вязкая грязь. Такие места объезжали полями и лесом… Вот как сейчас…

– Пожалуй, перелеском придется, вашбродь, – останавливая коня перед огромной лужей, озадаченно промолвил слуга.

– Перелеском так перелеском…

Заворотив коня, Денис глянул вперед, на заросли ольхи и вербы… Что-то сверкнуло… и гусар немедленно погнал коня прочь, свистнув Андрюшке…

И вовремя!

Из перелеска грянули нестройные выстрелы.

Ординарец тоже погнал коня на дорогу, выбрался, останавливаясь возле спешившегося Дениса.

– Никак хранцузы, вашбродь! Ох, недаром говорили – шалят. Однако что делать будем?

– Да ничего, – доставая пистолеты, хмыкнул гусар. – Подождем, посмотрим. Вряд ли они на дорогу выскочат. Головы под наши пули подставлять – дураков нет и у французов.

– Так лучше б обратно, вашбродь, – Андрюшка опасливо покосился на кусты. – Чего тут ждать-то будем? Ночи?

– Да лучше б ночь, чем его капитанское графоманство! – в сердцах пошутил Давыдов. – Однако, видно, от общества господина Ветошкина нынче нам уж никак не отвертеться. Ладно… стало быть, так тому и быть.

– А, это вы про наш плутонг, – догадавшись, обрадованно протянул слуга. – Да уж – лучше поздно приехать, да живым и не раненым. Это уж точно, ага.

Устроившие засаду французы и впрямь на дорогу выбраться побоялись, а может, просто долго раздумывали, решались – тем временем и подоспел плутонг. Еще загодя послышалась громкая солдатская песня, а потом и появились бравые усачи капитана Ветошкина.

– О, вот это встреча! – обрадовался капитан. – И что вы тут сидите? Засада? В тех кустах? А ну-ка, ребята…

Махнув рукой солдатам, капитан вытащил пистолеты и погнал лошадь к зарослям… да так быстро, что терзаемый любопытством Денис едва поспевал за ним. Позади бросились бегом пехотинцы, кто-то даже крикнул «ура»… Увы, напрасно – французов уже и след простыл. Остался лишь зацепившийся за сук клок синего французского мундира да запах. Мерзкий запах гнили.

– Видать, лиса кого-то ела, да не доела, бросила, – поморщившись, с ходу определил Ветошкин. – А сукно – да, французское. Доброе сукно.

Впрочем, были ли это французы? Может, кое-кто другой? Гнездо-то Давыдов нынче разворошил осиное. Оставленный клок ткани наводил-таки на размышления – слишком уж оказался большой, приметный. Словно специально оставили.

Как бы то ни было, а гадай теперь, не гадай, все равно ничего не угадаешь. Оставшуюся часть пути и вечер у костра и в походной палатке Денису все ж таки пришлось выслушать капитанские вирши. Ветошкин всерьез считал себя поэтом, при этом частенько пренебрегал рифмой и клал в строчки столько личных местоимений, что у слушателей вяли уши от этих бесконечных – ему, она, ей…

– Молвила она ему, и ей, и им – скорее, братцы, победим!

Вот, примерно в таком ключе. Впрочем, это было лучше, чем шальные французские пули.

* * *

Подводы в авангард все же прибыли, за что Багратион лично поблагодарил своего адъютанта:

– Вот уж, ей-богу, не думал, что так скоро все сладится. Ай да Денис Васильевич, ай да хват! Господи… тут тебя давно один офицер дожидается… Один поручик из Санкт-Петербурга… приехал в свите государя. Сказывал, тебя страсть как хочет увидеть… Как бишь его? Ах да… Князь Озерский, да – так.

– Поручик Озерский? Из Петербурга? – обрадованно переспросил гусар. – Неужели Ванька? Кавалергард, лихач и ёра! О, бог мой…

– Вижу, ты ему рад… – генерал потеребил кончик носа. – Не смею более задерживать…

– Но, ваше высоко…

– Ну, иди, иди. Встречай друга скорей.

Поручика Давыдов отыскал на постоялом дворе, расположенном невдалеке от штаба. Рослый круглолицый и краснощекий богатырь с небольшими пшеничными усиками, увидев Дениса, тут же вскочил на ноги и сдавил гусара в своих поистине медвежьих объятьях.