Получив приказ, гусар вскочил со стула:

– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство! Не извольте сомневаться, Петр Иваныч. Сделаю!

Простившись со своим боевым командиром, Денис взял на конюшне казенных лошадей и, прихватив верного своего Андрюшку, одвуконь поскакал в Кенигсберг, где и располагалась главная интендантская «квартира».

Погода выдалась славной: копившиеся с самого утра тучи ветер к обеду разнес, в небе засияло солнышко. По обе стороны от дороги тянулись аккуратные распаханные поля. Местные хуторяне уже начинали сев – кто-то ставил под ярмо быка, а кто-то и сыновей-подростков, да впрягался и сам. Почти всех пригодных под седло лошадей конфисковали если не французы, так русские или сами пруссаки из армии короля Фридриха Вильгельма. Лошадей не осталось, а сеять надо было – весна! – так что выкручивались, кто как мог.

– Да уж, – покачал головой Андрюшка. – Что же хозяева-то их не распорядятся, не дадут лошадушек?

Давыдов покачал головою и усмехнулся:

– А нет у них никаких хозяев, Андрей Батькович. Каждый крестьянин – сам себе голова.

– Это как же так можно-то? – недоверчиво хмыкнул слуга. – Случись что – и надеяться не на кого?

– Это точно – не на кого, – Денис покивал головой. – Только сам на себя. Зато свобода.

Ординарец, однако же, оказался упертым:

– Не нравится мне такая свобода. Больно уж она голодная. Да и эти… здешние… на свободных-то не очень похожи. Что и говорить – бедолаги, эх…

Дальше ехали молча. Ближе к Кенигсбергу крестьянские поля закончились, показались кирхи и каменные городские дома с узкими фасадами. Застучала под копытами коней брусчатка.

«Главквартира» интендантского ведомства располагалась на постоялом дворе, близ морской гавани. Весь двор был заставлен подводами, груженными какими-то мешками, тут и там высились горы амуниции, похоже, что трофейной. По двору взад и вперед, беспрестанно ругаясь, ходили-бегали грузчики, мастеровые, какие-то подозрительные нижние чины и унтер-офицеры в расхристанных помятых мундирах. Одного из таких Давыдов брезгливо придержал за рукав:

– Послушай-ка, любезный…

– Отстань… Ой! Здравия желаю, вашбродь!

Углядев гусарского офицера, расхристанный вахмистр с одутловатым лицом и нагловатым взглядом все же вытянулся и отдал честь:

– Чего изволите, господин ротмистр?

Денис покривил губы:

– Мне нужен майор Фельден.

– Яков Иваныч? Так их нетути… – вахмистр развел руками. – К обеду только будут.

– Ничего. Я подожду… Вот еще что, любезный… Снабжением авангарда генерала князя Багратиона кто ведает?

– Так Яков Иваныч и ведает, вашбродь. Да вы не беспокойтесь, он обычно скоро бывает.

Кивнув, Давыдов велел Андрюшке присматривать за лошадьми и зашагал прямо к постоялому двору, точнее сказать – к трактиру, возле которого роились лица более высокого звания, нежели те, что сновали во дворе, – чистенькие пронырливые господа в темных сюртуках и новеньких зеленых мундирах.

«Да уж, – посматривая по сторонам, неприязненно подумал Денис. – Эти уж точно снег да грязь под Прейсиш-Эйлау не месили, от драгунских пуль в сугробы не падали».

Углядев у окна свободный стол, гусар уселся на лавку и, не мешкая, заказал кружку пива с яичницей, для слуги же – капустный пирог и чарку водки.

– На двор отнеси, милейший… Вон там высокий парень с двумя лошадьми…

– Яволь, майн херр. – Трактирный служка, похоже, понимал по-русски… Да здесь все понимали, навострились за два года войны.

– Господин ротмистр… – Дэн едва успел откушать и выпить пива, как перед ним возник какой-то унтер-офицер с шикарными густыми усами. Усач этот показался Давыдову смутно знакомым, Денис явно его уже видел, вот только пока не мог вспомнить, где.

– Что вам угодно, фельдфебель? – поставив кружку, нелюбезно осведомился гусар.

– Вы спрашивали о снабженцах авангарда князя Багратиона, вашбродь? – фельдфебель вдруг дернул шеей… совсем как штабс-капитан Овечкин в старом советском фильме. И вот тут-то Денис и вспомнил: каптенармус! Тот самый усач, что сидел в придорожном трактире… когда Эльза… и потом…

– Да, спрашивал, – Денис пригладил усы. – Вахмистр передал?

– Да, он, – не стал скрывать каптенармус. – Тут вот какое дело, вашбродь… Я кое в чем господину майору помогаю… Может, и вам смогу помочь, ежели вдруг вопросы возникли.

– Возникли, возникли, фельдфебель, – гусар сурово сдвинул брови и продолжал, сверля каптенармуса взглядом: – Где девять подвод муки? Восемнадцать подвод сена? И это я еще не спрашиваю об амуниции?

– А мы все отправили, – развел руками усач. – Так и есть, вашбродь. Лично подводы грузил! Неужто не дошли?

– Как же, дошли… – Давыдов постепенно загорался бешенством, затянутая в лайковую перчатку рука его нервно теребила эфес сабли. – Четыре подводы! А остальные где, мать вашу? А ну отвечать, живо!

Гусар от души стукнул кулаком по столу, так, что стоявшая там опустевшая пивная кружка подпрыгнула и жалобно задрожала.

– Не могу знать, вашбродь! – вытянулся фельдфебель. – Но мы отправляли.

– Что же сено-то, волки, что ли, съели? – покусав губы, в ярости осведомился Денис.

– Не волки… французы-с… Тут их много шастает по лесам. Налетят, знаете ли, и вот…

Еще немного, и Денис зарубил бы саблей эту наглую интендантскую сволочь! Да и вообще все бы здесь разнес в щепки – возникло вдруг такое желание… впрочем, даже не вдруг…

Кто его знает, как бы там все обернулось, коли б не появление майора Фельдена – вовремя, надо сказать.

– Господин ротмистр? Адъютант князя Багратиона? Что ж, наслышан, наслышан…

Майор в темно-зеленом пехотном мундире, придерживая на боку шпагу, улыбнулся, растянув тонкие губы. Одни губы и улыбались, только не глаза – маленькие, бесцветные, они выглядели колючими и холодными, словно лед.

– Господин майор… – поднявшись на ноги, Давыдов вежливо отдал честь.

– Прошу за мной, господин ротмистр, – гостеприимно предложил интендант. – Сейчас все бумаги поднимем, посмотрим… Разберемся, что к чему.

По бумагам так все и вышло, как говорил каптенармус-усач. Все подводы авангарду были отправлены…

– Вот видите ротмистр, тут и подпись моя стоит… – Бледное лицо майора, вытянутое и словно бы приплюснутое с боков, прямо-таки светилось радостью и желанием услужить… Вот только взгляд оставался прежним – холодно-неприязненным, враждебным.

– Подпись подписью, – упрямо набычился Денис, – а подводы-то где?

– Бог с вами, ротмистр, – Фельден махнул рукой. – Французские егеря вполне могли захватить. Сами знаете, они к нам не раз прорывались… А на каждую подводу солдат не напасешься. Тем более – вы должны были встречать.