— Можно подумать, Арт способен что-то у кого-то выявить! — сказал Тод. — Ваш Гвальдиец, наверное, из ума выжил, если так думает. А здесь у нас, Зилла, главное артское водохранилище. Воды хватит на всю цитадель на несколько лет. А поскольку Братство иногда проявляет житейскую сметку, чем раз за разом ставит в тупик всю Пентархию, в водохранилищах разводят рыбу.

Зилла уже завороженно глядела на стеклянную стену, за которой в ночном полумраке плавал косяк серебристых рыбешек. Дальше, в темноте, мелькали рыбы побольше. Света здесь, внизу, хватало, чтобы различить перед рыбами пять сумеречных, смутных отражений: Фило — сплошные руки-ноги, скованные движения, так и льнет к кому-нибудь, сама Зилла и Тод — оба проворные и подтянутые — и большая серебристая фигура Джоша, которая словно бы впитывала весь свет, а потом направляла его на крошечного сосредоточенного Маркуса, силуэтом черневшего у кентавра на спине. Стеклянная стена и рыбы очень понравились Маркусу. Он заставил Джоша подойти к стене вплотную и стал возить по ней корабликом из «Куля для пожертвований».

— Вум-ву-ум! — гудел он, не придавая значения тому, что кораблик был парусный.

В стеклянной стене через равные промежутки были сделаны забавные вентили — Тод пояснил, что это ловушки для рыбы. Затаскивать туда рыбу полагалось колдовством.

— Я бы тебе показал, только понятия не имею, что с этой рыбой делать потом, — сказал Тод. — Но если мы наберем Джошу грибов этажом ниже, никто не заметит.

— Я за свежие грибочки душу продам! — признался Джош Зилле.

Он медленно шел вдоль стеклянной стены, чтобы Маркусу было интереснее вести кораблик. Здесь было тепло, и никто не мог их потревожить — только еле различимые рыбы и собственные отражения, — и от этого Джоша потянуло на откровенность не хуже Фило.

— У меня все на самом деле получилось так же, как у Фило. Считается, что хилый кентавр с кривыми коленками имеет право на существование, только если у него от природы выдающиеся колдовские способности. А у меня их нет, но я уверен, что царь именно поэтому отправил меня в Арт. В строю рядом со мной стояли отменные экземпляры, а он выбрал меня. Сказал, что ждет от меня великих свершений.

— Не раньше, чем закончится год службы, — сказал Тод. — Это неподходящее место, чтобы проявить способности. Мне все время хочется оказаться отсюда подальше. Одна радость — Зилла.

Зилла засмеялась, но принимать комплименты она никогда не умела, и пришлось сменить тему.

— А царь и ваш Гвальдиец — это одно и то же?

— Боги милосердные, нет! — хором воскликнули три урожденных пентархийца.

— Наш Гвальдиец — он только для гвальдийцев, — пояснил Фило.

А Тод добавил:

— Что-то вроде вождя клана. Царь — он для всех. Наш монарх — человек со странностями, очень современный. Носит очки с толстыми стеклами и ходит за покупками с авоськой. С первого взгляда и не заподозришь, что у него есть хоть капля наследного дара.

— Наверняка есть, — сказал Джош. — Иначе он не был бы царем.

— Хорошо хоть наш Гвальдиец выглядит как полагается, — заметил Фило, пристроив подбородок Зилле на плечо.

— И известен своим красноречием, — подхватил Тод. — Говорят, он как-то раз заговорил архангела — или то был Асфораэль? — который ему каждое утро газеты приносит!

Фило рядом с Зиллой выпрямился, будто пружина:

— Это ложь!

Зилла почувствовала, как все его тело прямо зазвенело от гнева. И хотя само это тело осталось прежним, отражение Фило в стеклянной стене водохранилища вдруг смазалось. И словно заполыхало, заискрилось по краям. Может быть, потому он и гвальдиец, потому и не такой, как все?

— Ты мне так и не объяснил, что делает гвальдийца гвальдийцем, — торопливо вмешалась она. — Как, например, отличить гвальдианку от обычной женщины?

— Ну, для начала она потрясающе красива, — ответил Тод, и Зилла не могла понять, представляет ли он себе, насколько оскорблен Фило. — Один мой дядюшка женат на гвальдианке, и она до сих пор чудо как хороша, хотя мы с кузеном Миккелем ровесники. А во всем остальном и не скажешь, что она не человек. Она же не рассказывает всем и каждому, что она ясновидящая. Она…

Нет, Тод все почувствовал — Зилле это стало ясно. Фило забыл о гневе и с огромным интересом спросил:

— Из какой она ветви?

Джош подмигнул Зилле:

— Вот он, типичный гвальдиец. Родня для него главное.

— Из фриньенской, — ответил Тод. — Городская гвальдианка из Харбатского поместья. Но ты можешь ее знать. У ее семьи есть поместья на севере. Постой-ка. Тут же прекрасное зеркало, сейчас набросаю тебе подобие. — Он отступил на шаг и призвал наследный дар.

Зилла никак не могла привыкнуть, что всякого рода волшебство здесь для всех само собой разумеется, и с ее точки зрения Тод просто слегка передернул плечами, а потом — вероятно — крепко задумался. Джош переступил, чтобы дать отдых копыту, — похоже, и он не видел в колдовстве ничего особенного. А ведь даже Аманда, подумала Зилла, никогда не относилась к волшебству так спокойно, хотя вот уже двадцать лет это неотъемлемая часть ее жизни.

— Смотри, — показал Тод.

На стекле проступила картинка — ярче их собственных отражений и немного выше их. Это было изображение ослепительной красавицы с длинными черными волосами и просто невероятными темными глазами, такое плотное, осязаемое, что заслонило даже проплывавшую за стеклом стайку розовых рыб.

Маркус растопырил пальцы морской звездой и отчаянно замахал в сторону картины:

— Абада!

Зилла, не менее потрясенная, заозиралась — нет ли здесь Аманды, не стоит ли она за их спинами на каком-то возвышении, — а потом, не обнаружив ничего, кроме темной синей стены, едва не расплакалась. «Господи, как я соскучилась по Аманде! Зачем я только сбежала? Это же вылитая она!»

И тут Фило поразил ее еще сильнее:

— А, Аманда! Она моя троюродная сестра. Она что, и правда твоя тетя?

— Жена дяди, — кивнул Тод.

То, как он это произнес, показало Зилле, у которой от потрясения обострились все чувства, что эта Аманда оказала честь семье Тода, которая и сама по себе, если только Зилла поняла его хоть сколько-нибудь правильно, была одной из самых знатных в стране, — оказала честь, просто породнившись с ними.

— Она потом много лет вдовела, — сказал Фило, словно это оправдывало красавицу.

Зилла мысленно определила Фило, а с ним, возможно, и всю гвальдийскую расу, на ступеньку выше Тода в общественной иерархии.

— Но недавно снова вышла замуж — ты слышал? — спросил Тод.

— Слышал. Второй муж тоже не гвальдиец, — ответил Фило с явным сильным неодобрением.

Все это время Маркус голосил: «Абада!» — и махал пятерней на яркую картинку. Джош повернулся всем торсом — кентавру это было нипочем, но у Зиллы при этом зрелище каждый раз ныл позвоночник, — и чуть-чуть встряхнул Маркуса, чтобы успокоить.