когда я взмолилась бы о пощаде. Даже если бы сумела заткнуть себе рот, чтобы не унижаться, все равно бы проигрывала очередной тест со смаком и расстановкой, несмотря ни на какие угрозы.

Но мы приехали на знакомое место. На стрельбищный полигон.

Здесь пахло скошенным лугом; здесь, скрытые кустами, по периметру располагались метательные пушки. Мокрая трава, мокрые ботинки; небо волокло вдаль тучи.

Арид вышел из кабины, не говоря ни слова. Открыл багажник, достал складной столик, установил сначала влагозащитный экран, под него поставил ноутбук, запустил загрузку. Он проделывал тот же набор действий, которые совершал, подготавливая меня к первому тесту – стрельбе по тарелкам. Сейчас снова даст мне пистолеты?

Не дал. Достал чемодан с оружием, выбрал крупный калибр, зачем-то накрутил глушитель. Надел браслет-связку с прицелом, нажал на браслете кнопку – предварительную готовность к старту. Повернулся ко мне.

– Помнишь, ты однажды обвинила меня в том, что я смотрел на тебя во время стрельбы и тем самым отвлек?

Я помнила. Он хотел, чтобы я забрала назад очередные свои слова? Желал доказать, что его самого подобная мелочь не отвлекла бы? Ну да, сейчас он сравнивал меня с землей «мастер-классами». Очень красивыми мастер-классами.

– Помню.

– Что еще я тогда сказал?

Я бы не стала повторять эту фразу слово в слово, но это сделал сам Арид:

– Я сказал, что отстреляю очень точно, даже если ты будешь держать меня за яйца. Да?

Я не верила. У меня было чувство странной оглушенности, глупой пустоты в голове. Он сейчас предлагал мне именно это? На полном серьезе? Показать, как он отстреляет, даже если кто-то будет держать его за яйца?

Взгляд Арида тяжелый, странно-притягательный, выжидательный. Мол, «Итак? Ты решишься?» Он действительно мне это предлагал.

Мелкий дождь, морось; влажный воздух, глянцевая на деревьях листва. Красивый луг; примятая трава под ногами. Я действительно сейчас шагну вперед, чтобы взять командира за яйца? У меня хватит пороху?

А после мысль: «Когда еще мне представится подобная возможность?» Просто – когда? Дальнейшие сомнения я отринула – меня тянуло это сделать. Даже если это против правил, даже если аморально. Плевать на принципы и последствия.

Я подошла, встала сбоку, положила левую руку на его ширинку.

«Я. Это. Сделала».

Тугой бугор, хороший такой, внушительный. Я поняла, что мне уже не до его стрельбы, что мне все равно, сколько тарелок треснет.

– Метательную скорость я выставил выше той, что была у тебя.

Совсем ослабевше-пьяной я стала, когда свободной рукой он обнял меня крепко, прижал к себе. Я знала, зачем он это сделал: чтобы освободить правой руке траекторию, чтобы «я не находилась на пути прицела». После нажал кнопку на браслете; спустя секунду вылетела первая тарелка – бахнул выстрел.

Стало ясно, почему глушитель. Не надень он его, у меня заложило бы уши. Но ради того, что я чувствовала сейчас, я стерпела бы даже это. Я согласилась бы следующие пару часов проходить оглохшей.

Он наливался под моими пальцами. У Арида был шикарный член, судя по тому, что я могла чувствовать через плотную ткань. Такой, который бугром заполнил руку, и бугор этот рос.

Второй выстрел, третий… Я не следила за тарелками. Да, они летели быстро; правая мужская рука тоже двигалась быстро, но я кайфовала от левой. Которая держала меня. То был наш самый близкий контакт, самый… безудержно-сексуальный контакт. Хотя вроде бы ничего не происходило. Ничего?

Сколько вылетело тарелок?

Плевать. Или сейчас, или никогда… Я его погладила, посжимала пальцами, а после обнаглела, чуть сместила ладонь, взяла командира за яйца – за те самые налитые офигенные шары. Выстрел… Выстрел… Член его всё наливался; у меня вторило возбуждением между ног. Сейчас Арид возбуждал максимально. Он ощущался мне агрессивным, жестким и чертовски сексуальным; сейчас я бы раздвинула перед ним бедра прямо у машины. И оказалась бы готовой принять его без прелюдий. Прелюдия уже находилась в моей руке – тугая, горячая, такого хорошего размера, что мне не помнилась ни сырость, ни поляна.

Выстрел. Выстрел-выстрел – перекрестная траектория.

Я не могла его не гладить. Наверное, это было нечестно, но ведь в этом и тест? Нет? В какой-то момент я сжала этот ствол пальцами для себя, вовсе ни для какого теста – у меня тлели в голове перегородки. И услышала, как втянул воздух сквозь сжатые зубы Арид. Его возбуждение хлестануло наотмашь тоже.

Какие тарелки? Я превратилась в связку «влажная дырочка и пьяный мозг». И всё, чего мне хотелось, чтобы тарелки не заканчивались.

Они закончились, конечно.

Я бы не заметила, но генерал-майор опустил руку с пистолетом вниз. И мне пришлось – черт, как же не хотелось, но мне пришлось – отнять ладонь от его налитого паха. Казалось, мои пальцы навсегда приняли эту полукруглую форму, готовые в любую секунду снова обнять выпуклость.

Арид повернул голову в мою сторону.

– Посмотрим на результаты?

Он сделал это чуть-чуть, потому что, повернись он на полную, наши губы встретились бы в поцелуе, слишком тесно я была к нему прижата. Мне до безумия хотелось продолжения, хотелось слитого дыхания и не только, но приходилось возвращать себе сознание в точку, где оно начинало мыслить.

– Да…

Он отпустил левой рукой, перестал обнимать. Дал свободу, такую ненужную сейчас, такую нежеланную.

Мы подошли к столику с ноутбуком. Нажатие кнопки – запущен процесс сканирования. Анализ, анализ, анализ.

– Первая вдребезги… Вторая тоже… Третья…

Я была уверена, что он разбил их все. Не как я, задев одну с краю, но раздолбал все честно, всадив каждой пулю в «яблочко».

– Шестая, седьмая…

А мне помнился бугор под пальцами. Как самое чудесное ощущение того, что я когда-либо щупала.

– Капрал Джейн?

Я всё никак не желала выныривать из возбужденного угара, и взгляд мой, вероятно, был пьяным.

– А?

Арид, который ждал какой-то реакции по поводу озвученного результата, просто молчал, просто смотрел мне в глаза. И видел он именно то, что хотел, – девушку с расширенными зрачками, девушку, которой всадила «дозу» его мужская аура.

– Ты… победил.

Мне даже не было обидно, мужчина должен быть сильнее. Это нормально.

Одно я знала наверняка: прямо сейчас, продолжая держать дистанцию, мы проигрывали оба. И еще я знала, что член Арида не опал. Он, наверное, еще долго не опадет, если не поставить это прекрасное тело под холодный душ. Или…

Про «или» не дала подумать молния, ударившая не так далеко от нас, – надвинулась гроза.

– Домой, – скомандовал Арид. Про тренировки в таких погодных условиях в любом случае можно было забыть.

Он собирал ноутбук, я – столик.

Дверцами машины, загрузившись внутрь, мы хлопнули одновременно.

8.2

(UNSECRET feat. Katie Herzig – Buried)

Арид

Хорошо, что он помылся первым, знал, что ему понадобится меньше времени, чем Дэйзи, и теперь, когда она плескалась, убедился, что принял верное решение.

В чате писал Гил.

«Я нашел информацию, которую ты запрашивал».

«О ком?»

«О капрале Джейн».

Арид помедлил, взглянул на дверь ванной. Подумал про наушники. Напечатал:

«Аудио?»

Если Брукс дома, то вполне сможет поговорить. Но тот отказался.

«Нет. Хочу рассказать тебе это лично. Давай в твоем гараже».

«Почему лично?»

Гилу потребуется время, чтобы добраться. Но тот, судя по всему, уже почти добрался. Потому что высветился текст.

«Буду через тридцать минут».

«Окей».

Арид захлопнул крышку ноутбука, убедился, что все системы, кроме наблюдательных, погашены – сигнал тревоги, если последняя случится, поступит ему на часы. На листе бумаги он написал «Ушел по делам, буду позже», положил его на подушку, где спала Дэйзи, и вышел за дверь.

Лил дождь. Грозовой фронт сдвинулся западнее, но ливень хлестал нещадный; почти не выручали дворники.

Брукс уже сидел в старом кресле – у него были запасные ключи. Снаружи стоял его заляпанный грязью внедорожник.

«Важной должна быть информация, если он решил двинуть в лес по размытым дорогам». В некоторых местах она делалась действительно «непролазной». Арид занял крутящийся стул, на котором часто сидел, когда вел наблюдение отсюда. Гараж был оборудован всем необходимым на случай отступления из дома; он был хорошо спрятан, знали о нем немногие.

Гил был одет в штатское. Крепкий, как все солдаты, темноволосый, с их последней встречи он чуть оброс – мог себе