Знал, что и сам туда сунулся бы в последнюю очередь.

– Что сделал Зорген?

Он был под гигантом ростом под два метра. Как его звали? Зак? Закарий? Никто не знал достоверно.

Брукс судорожно втянул воздух.

– Он… по какой-то причине сделал исключение. Применил свои способности, заглянул к ней в душу. К Джейн. И случайно коснулся её памяти. Может, именно с этой целью и «просветил», чтобы разобраться наверняка. Он что-то увидел в ней… Что-то, что заставило его изменить решение о её убийстве. Хотя она попросила его об этом.

Арид не был уверен, что на её месте не попросил бы сам. Есть запредельные линии, за которые нельзя заходить, потому что вернуться потом сложно. Стало ясно, почему она не боялась подрываться на минах: в том Лесу она потеряла смыслы. Потеряла суть самой жизни. А ведь он видел, что у неё внутри травма, не думал только, что раскопает такое. Выяснил бы детали раньше, ни за что не стал бы устраивать ей тесты. Ими он приравнял себя ко всем, кто мучил Дэйзи, – тухлое чувство. Встал с ними на одну ступень. Теперь ему исправлять и это.

– Зорген не убил Джейн, но усыпил её. Она просила усыпить её перед смертью, но, усыпив, он решил её лечить. Отнес в свой шатер, приказал знахарке заварить траву Лютынь.

Арид слышал и об этой траве, не растущей, по странному совпадению, нигде, кроме земель Зохо. Она ослепляла временно, но позволяла тканям регенерировать с десятикратной скоростью.

– Две недели, – говорил Брукс, – Зорген обнимал Джейн ночами. Сращивал её раны с помощью своей энергии. Не знаю, как он это делал, он очень… странный мужик.

Дейра достал из пачки мятую сигарету, выпрямил её, насколько это было возможно, прикурил. Заметил, как нетвердо ведут себя собственные руки.

– Как она себя чувствовала? Дэйзи. Когда проснулась в первый раз в его шатре?

– Плохо. Она… не хотела быть живой.

Арид в этом не сомневался.

– Но Зорген… Он настаивал на её жизни, пытался срастить её душу.

Они оба, те, кто сейчас говорит об этом, сомневались в том, что это возможно.

– Кости ей срастил, да. Раны постепенно залечил. Когда слепая Джейн начала выходить из шатра, когда над ней пытались издеваться местные, он рыкнул так, что все заткнулись. Убил на глазах у остальных своего зама, потому что тот подставил пленнице подножку. И больше никто не дергался. В конце второй недели зрение к ней вернулось – траву перестали давать.

(IMAScore, dos brains – Floating On)

Он курил и чувствовал запах того Леса, чужого. Дым от костров, кажется, даже запах похлебки. Чертова прямая инфа, бьющая прямо в мозг. Арид чувствовал кое-что еще. Что Джейн тянулась к Зоргену.

– Она его… полюбила?

Брукс покачал головой.

– Я бы так не сказал. Она была ему… благодарна. Странный клуб из чувств, знаешь… Мы всегда пытаемся ухватить руку, которая достает нас из тьмы. И да, она была готова пойти на более близкий контакт.

Арид понимал, что это будет самое тяжелое, что ему предстоит услышать. То, что делал Зорген – варвар или нет, – было настоящим. Он увидел в Джейн человека. А кого она увидела в нём?

– Этот контакт состоялся?

Только бы не почувствовать жар чужих тел. Дейра боялся, что это видение ворвется в его голову против воли.

– Нет. Не состоялся. Зорген отказал ей, сказал, что они не сливаются с женщинами чужих племен. На следующий день он отвез её на границу Леса и отпустил.

Снаружи лил дождь, но Арид его не слышал. Он думал о том, что, будучи униженной и брошенной, испытав массу боли, Джейн наравне с физическим исцелением получила еще один удар. Её отвергли. Он даже облегчения от конца этой истории не ощутил, хотя должен был. Судьба раскрошила Дэйзи до основания, она в пыль стерла все ценное, важное и значимое. Было бы лучше, если бы Зорген на контакт согласился? Сейчас капрал Джейн продолжала бы жить среди варваров…

– Как она умудрилась пойти после этого в «Квадрон»? Даже без реабилитации.

– Я не знаю, – Гил уже думал об этом, – у неё стальные яйца?

Нет, думал Арид, у нее основание держится на тоненьких прутиках, вся её оболочка – трухлявая паутинка. Попытка найти новый смысл жизни. А он еще добавил ей сложностей в жизнь – очень муторное чувство.

Брукс продолжал крутить в руках бутылку с водой.

– Оказавшись дома, она ощущала себя… плохо. Не выходила, ничего не хотела. Её тормошила подруга. Пыталась поднять, заставить снова хотеть жить.

– Джейн поделилась с ней этой историей?

Важный момент. Смогла она вскрыть этот эмоциональный гнойник хоть перед кем-то?

– Нет. Она никому о ней не рассказала.

– И не попыталась убить этих четверых?

Гил качал головой. Но Арид знал это чувство: на месть тоже нужны силы. Иногда их просто нет. К тому же она официально являлась для Николаса и его друзей мертвой.

– А после ты уже знаешь… Та вечеринка с подругой и её парнем, случайный толчок. Выпадение в окно. Комиссионный Суд, штраф. Заявление о приеме в «Квадрон». Вынужденное положение, как я понял, иначе бы она больше в военные структуры не сунулась. Вот тебе и недостающий пласт данных. – Брукс взглянул виновато. – Извини, что я был тем, кто это всё тебе рассказал.

– Я должен был это услышать.

Какое-то время друг сидел молча, после тряхнул головой, отставил бутылку.

– Я должен ехать. Меня в городе ждут.

Арид кивнул.

– Возьми западнее. Там проехать проще.

– Знаю.

И запомнился прощальный Гилов взгляд: мол, «Ты будь там с ней помягче. Бывай».

Помягче. Взгляд этот добавил Дейре тяжести, надавил на саднящее чувство вины. Уже стих шум мотора, а Арид всё сидел в кресле – многое в его голове относительно поведения Дэйзи встало на месте. В том числе сказанная ей перед гнилым мостом фраза по поводу «добей меня, если что». Он разозлился тогда. Вот только человек, однажды испытавший пределы боли, больше никогда не желает к ним приближаться. А Джейн провели через ад.

8.3

(Akulina- Hurts)

Джейн

Он вернулся изменившийся.

С иным выражением лица – каменным, – напряженный, странно одеревеневший. Как будто не было всех этих дней и нашего невидимого сближения. Опустился возле матраса, на котором я читала, дождался, пока я отложу книгу, которую нашла на одной из полок, – «Опустевшие Земли» Брайяна. Произнес:

– Я видел, что у тебя за плечами травма. Я спрашивал о ней.

Подкралось и засело где-то в горле нехорошее чувство.

– Я не хотела о ней говорить.

– О чем? О Лесе Зохо? Как можно было… такое скрыть?

Мне не хотелось, чтобы кто-либо на свете туда лез, – ни сейчас, никогда.

– Моё прошлое… – это моё…

Впервые за эти дни я видела его таким, как вначале, – непробиваемым, жестким. И менее всего ожидала того, что Арид одним движением повалит меня на матрас, прижмет одной рукой за шею, второй спустит с плеча майку – как раз в том месте, где остался возле ключицы шрам. Я дернулась, попыталась вырваться.

– Уйди! Отпусти!

Но он не отпустил. Выпустил ткань рукава лишь затем, чтобы задрать хлопок уже снизу, в районе живота. Хотел убедиться, что информация, которую он получил, верная? Убедился?! Разглядел? Рассмотрел? Шрамы, когда раны плохие, когда заживают долго, остаются ужасные.

– Твоё прошлое? – рыкнул зло. – Как можно было об этом умолчать?

– Отвали!

– Как можно было сунуться в «Квадрон» после этого? Ты – солдат, солдаты работают в связке! Один эмоционально нестабильный элемент может потопить остальных.

– Я эмоционально стабильна! – Заорала я в ответ. Да кто он такой, чтобы судить о моей стабильности? – И я никого не топила…

– Ты даже не прошла реабилитацию!

– А она помогла бы!

Меня отпустили, как выкинули.

Экс-командир поднялся всё с тем же деревянным выражением лица.

– Завтра ты едешь домой.

– Что?! – я онемела на секунду. – Ты поступился своими же принципами? Потому что я теперь в твоих глазах «инвалид», «моральный урод»? Так ты себя повел? Я же… не выиграла ни одного твоего теста!

Ему было наплевать.

– Ты слышала, что я сказал.

Ах вот как? Использованный кусок пергамента – вот как я себя чувствовала. Нет, кусок туалетной бумаги.

Арид уже шел к своему кабинету, чтобы закрыться в нем. И я, не чувствуя себя нисколько стабильно, крикнула ему вслед:

– Знаешь, когда ты относился ко мне как к равной, мне нравилось больше!

Он просто хлопнул дверью.

Вот такой, значит, конец у этой истории? Арид хотел раскопать белые пятна в моем