— Это садик какой-то? — поинтересовалась я,проходя в гостиную.

— Слушай, я тебе перезвоню, но, в общем, ты подумай.Они там чай пьют и сплетничают. Цивилизованный вариант скамейки около подъезда.Купил годовой абонемент — и все. Пока, думай.

— У Кати же роман с олигархом образовался, —объяснила мне Лена на одном дыхании, — а ее мама-то его не очень. Вот я ипредложила ей организовать клуб для родителей. Мы все скинемся — и достаточно.Моей маме тоже делать постоянно нечего. Будут собираться там и на нас вниманияпоменьше обращать.

— Здорово, — одобрила я и подумала, что моя маматоже туда бы ходила. — А что, у Кати прямо роман?

— Да, она к нему переезжает!

Судя по разбросанным всюду мужским вещам, к Лене тожекое-кто переехал.

Она поймала мой взгляд.

— Мы думаем пожениться, — торжественно объявилаЛена.

— Здорово, — снова сказала я.

Если бы я рассказала, что мой дом продают, Ленка пожалела быменя. И мне стало бы легче. Может быть, мы даже поплакали бы вместе.

Но это значит, что и Катя узнает об этом. От Кати — Кира.Потом Олеся. Потом вся Рублевка. Я бы шла и думала: «Все смотрят на меня ижалеют — незадачливая бизнесвумен».

Я молча выбирала диск для CD-проигрывателя. Остановилась наPink.

— Нам придется строить дом! У него же ничего нет, онвсе жене оставил. Она такая акула! Хорошо хоть, машину не забрала.

— Он уже сделал тебе предложение?

— Нет, но спросил, не против ли я.

— А ты что?

— Сказала, подумаю. Представляешь, он по утрам незавтракает. Вот мне повезло!

Она плавно, по-кошачьи двигалась под музыку.

— Свадьбу сделаем в «Метрополе». Я хочу подарить емучто-нибудь необыкновенное! Не знаешь что?

Я пожала плечами:

— Обычно дарят женихи…

— Ну и что? Я ему тоже подарю, — она упрямокачнула головой, — знаешь, он не хочет, чтобы я брала деньги у своегомужа…

— Здорово.

— Да что ты заладила: здорово, здорово…

Зазвонил телефон.

— Алле, — произнесла Лена капризно. Но тут жесменила интонацию на покровительственную. — Папу? А ты не хочешь со мнойпоздороваться сначала?

В следующие секунды она уже не была настроена такдоброжелательно.

— Нет, пока ты со мной не поздороваешься… Надо же,повесила трубку. Это его дочь. Ей двенадцать, — объяснила Лена.

Снова раздался звонок.

— Алле. Нет, я же тебе сказала, пока ты со мной непоздорова… Снова повесила. У него, наверное, мобильный отключен.

— Ладно тебе, сказала бы, что его нет, —заступилась я, — она же ребенок.

— Ребенок? — возмутилась Лена. — Да я слышалав трубке дыхание ее мамы! Это она ее подговаривает! Я, говорит, не буду с тобойздороваться, дай папу!

Телефон зазвонил снова. Лена буквально закричала:

— Слушаю!

Лицо ее поменялось, глаза наполнились слезами. Она послушнокивала головой, но потом снова начала кричать:

— Не буду я терпеть хамство твоей дочери' Я не кричалана нее, она врет! Я ее очень вежливо попросила! А вот ты орешь на меня! Не смейорать! — Лена швырнула трубку и принялась рыдать. — Надоело! Надоело!За все надо бороться! За уважение к себе и то надо бороться! Ты помнишь, как онне поздоровался со мной в ресторане? — Ее глаза горели, как фары нанеосвещенной дороге с кочками. — Если человек однажды так поступил,значит, потом он будет орать на тебя и унижать как угодно!

Я уже открыла было рот, чтобы сказать ей, что мой домпродает банк, как опять зазвонил телефон.

— Возьми, — попросила Лена, — это он. Скажи,что я плачу и с ним разговаривать не хочу.

Звонила Катя. Пригласила к себе на семейный ужин.

Лена долго одевалась, а я красилась перед зеркалом. Некаждый день ужинаешь с олигархами.

Молодящаяся шестидесятилетняя мама Кати встретила нас вджинсах, с огромными буквами из кристаллов Svarovski на попе: RICH.

— Вы видели себя в последнем «Vogue»? — спросилаона осуждающе.

В разделе светской хроники Катя с Леной стояли в обнимку навечеринке Moet Chandon и улыбались прямо в объектив. Подпись под фотографией«Светские львицы».

— А по-моему, неплохо, — довольно произнесла Лена.

— А по-моему, неплохо — это когда пишут твое имя ифамилию. И род занятий, — возмутилась Катина мама.

Но Катя тоже была довольна.

— Посмотри на эту дуру, — она протянула мне журналс фотографией девушки, к которой недавно ушел муж нашей приятельницы. — Наней платье из позапрошлой коллекции Вивьен Вествуд. У меня тоже такое было.

— Потом его мне отдали, — с нарочитым смирениемпроизнесла Катина мама, — я все донашиваю…

Я покосилась на ее джинсы за шестьсот долларов, и словасочувствия застряли у меня в горле.

Мы с интересом разглядывали светскую хронику нового «Vogue».

— Рустам с какой-то новой девкой, —прокомментировала Лена, пробегая глазами страницу в поиске знакомых лиц.

— А что это за шуба на Курбатской? — Катя такнизко склонилась над фотографией, что хотелось предложить ей лупу.

— Это ей Маруся сшила. Смотрите, Ульянины сиськи сейчаспрямо из журнала вывалятся! — Лена развеселилась. — Представляете,рекламная акция: открываешь журнал, а оттуда вываливаются Ульянины сиськи —прямо на колени!

Ужин с Катиным олигархом прошел удачно. Мы попали подобаяние его острого ума и непринужденных манер. Только один раз дружескаяатмосфера вечера оказалась под угрозой благодаря Катиной маме.

— Это же твоя девушка? Бывшая? — с напускнойпростотой спросила она, показывая в телевизор. Героиню очередного российскогомыла играла актриса, из-за которой много лет назад не задалась Катина личнаяжизнь.

— Ну что вы, у меня всегда была только одна девушка —ваша дочь, — широко улыбнулся он.

Я подумала, что с актрисами и прочими звездами олигархамдействительно интересней, потому что у них такая же завышенная самооценка, каки у них самих, и чтобы произвести на них впечатление, олигархам приходитсяпостараться немного больше, чем с нами, простыми девушками с Рублево-Успенскогошоссе.

Катя смотрела на свою маму и прикидывала, во сколько ейможет обойтись клуб для родителей. Действительно, неплохая идея. Только не надопутать его с домом престарелых.

— Ты знаешь, — сказала мне Лена по телефону, когдамы созвонились, чтобы обсудить Катин ужин, — моя мама тоже, когда яподарила ей сережки на день рождения, сказала: «Какая красивая вещь! Но если быты мне не сказала, что там бриллианты, я бы их в жизни не разглядела!»