Потопталась около двухсантиметровых настольных ламп. Снастоящим шелковым абажуром и электрическим шнуром с вилкой. Купила тоже.

Содержание Барби обходится дороже, чем содержание ребенка.

В отделе для новорожденных я купила несколько штанишек икостюмчик для Сережи.

Надеюсь, Светлана больше не распускается. А еще говорила: «Уменя большие планы». Все они только говорить и могут. Бедный ребенок дажезаикался от крика.

Светлана сказала мне, что хочет переехать к родителям Сержа.Попросила помочь перевезти вещи.

Конечно, помогу.

Скоро будет год, как погиб Серж. Соберутся друзья. Мы соСветланой будем сидеть с двух сторон от его родителей. Дальше — будут сидетьнаши дети. Я лучше вообще не поеду туда. Или… Соберу всех в ресторане, аСветлану не приглашу.

Моя свекровь была радостно возбуждена. Они готовились кпереезду внука.

Я смотрела на их суетливые приготовления и счастливые лица идумала, что все мои тревоги по поводу Светланы — это обычная бабская ревность.И что Сережа должен был появиться на свет хотя бы для того, чтобы снова ожилиэти высохшие от слез старики.

— Видишь, какие у нас дела, — сказала мама Сержа,как будто извиняясь.

Я кивнула.

— Да… Ей замуж надо — молодая совсем.

Я удивленно посмотрела на свекровь. Она ответила мне мудрымвзглядом семидесятилетней женщины.

— А мы Сереженьку подымем. Внука. — Она не смоглаудержать улыбку умиления. — Да, мы тут Машеньке куклу купили на Восьмоемарта. Ты уж передай.

Я бы не обиделась на них, даже если бы не купили.

Счастье избавляет людей от обязательств.

— Как только я придумаю, как объяснить Маше все это…про Сережу… я ее сразу же привезу…

Свекровь ласково улыбнулась мне на прощание.

«Наверное, надо позвонить соседу-адвокату, — подумалая. — Кто-то же должен представлять мои интересы в суде с банком».

Я ехала в «Балчуг»: мы ужинали с Ванечкой. Я была рада егоувидеть. Наша дружба, подвергшаяся серьезному испытанию под названием «плохойсекс», с честью выдержала его.

Он осыпал меня комплиментами. Я загадочно улыбалась.

— Ты бы мог убить человека? — спросила я, ставя настол огромную тарелку всех подряд салатов со шведского стола.

Странно, что в ресторане мало народу. Огромный выбор блюд идешево.

— Нет. — Перед ним лежала вареная брокколи,которую он уже несколько минут усердно посыпал приправами, словно удобрениями.Как будто хотел, чтобы она проросла в этой тарелке. Или хотя бы зацвела. —Я слишком хорошо воспитан. А вот ты, мне кажется, на многое способна.

Я с шутливым негодованием подняла одну бровь.

— Ты намекаешь на душевую кабину в мужской раздевалке?

— И это тоже. — Он лукаво улыбнулся. Я бросила внего салфеткой.

Так мы определили свое отношение к происшедшему. Натянутостьисчезла.

— У меня завтра день рождения. Я устраиваю небольшойкоктейль для друзей. Приедешь?

— Приеду. Спасибо. — Я церемонно наклонила голову.

В дверях показалась Вика. Она увидела меня и подошла сширокой улыбкой, обращенной к Ванечке.

— Ты одна? — спросила я, намекая на ее тренера поплаванию.

— Ну, не то чтобы одна… — пропела она туманно.

Я познакомила ее с Ванечкой. Он умел произвести впечатление.Вика манерно улыбалась, озвучивая общие фразы про Лондон и английскихдизайнеров.

Она попрощалась, покинула нас и тут же перезвонила мне потелефону.

— Только не говори ему, что это — я, — попросилаВика. — Слушай, мы тут с девочками номер снимаем, сьюту с раздвижнойдверью, хочешь — приходи!

— А что там? — заинтересовалась я.

Вика рассмеялась:

— Не что, а кто! Мальчишки! Лучшие из лучших. Не пожалеешь,все, как один, красавцы! Старше двадцати двух нет. Негров тоже нет, неволнуйся.

Не знаю, почему она решила, что я — расистка.

— Спасибо, конечно, может, и зайду… — неопределенноответила я и улыбнулась Ванечке: — В гости подружка приглашает. На чай.

— Давай здесь пирожные купим. «Не красна изба углами, акрасна пирогами». — Он проговорил это с трудом, видимо только что выучил,

— Слушай, сколько ты поговорок знаешь?

— Целую книжку. Когда я в Москве, я читаю ее на ночь. Иучу, что понравилось.

К Вике в номер я не пошла. Хотя, конечно, было интересно,как у них там все происходит.

Я представляла себе кокаиновые трассы на принесенном изванной зеркале, а может, и просто на журнальном столе и обнаженных загорелыхкрасавцев, почему-то танцующих канкан на кровати. Или, скорее, танец маленькихлебедей.

За рулем машины я почувствовала себя скучной и одинокойзанудой.

«К тому же пора делать эпиляцию».

Я решительно нажала на газ. Перед глазами стояли картинывакханалий из какого-то фильма про Римскую империю.

Интересно, сколько Вике лет?

«Наверное, за сорок, — подумала я с уважением, —надо Лене рассказать».

В школе было родительское собрание. Пожилая учительницараспределяла между родителями спонсорскую помощь. Мне предложили на выбор —мытье окон или закупку дидактических материалов.

Сначала мне захотелось влезть на подоконник, надеть косынкуи взять в руки тряпку. Загорая под весенним солнышком, перемыть все окна вклассе. Но, поразмыслив, я подписалась на закупку дидактических материалов.Пошлю Алекс.

— Ну а сейчас я расскажу, как ваши дети занималисьпервые три четверти.

Учительница взяла в руки журнал. Я вспомнила, что она учитдетей находить хорошее даже в самых плохих обстоятельствах, и посмотрела на неевнимательней.

— В общей массе неплохо, — сказала она изахлопнула журнал успеваемости.

«Наверное, Маша имела в виду учительницуфизкультуры», — подумала я и твердо решила на следующий год перевести дочьв British School.

Перед собранием я переставила телефон на виброзвонок. И вотон уютно зашевелился у меня в кармане.

Номер был незнакомый.

Учительница диктовала список стихов, которые надо быловыучить за каникулы.

— Алле, — ответила я приглушенно. И записала:«Бородино».

Странно, по-моему, раньше мы учили его в четвертом классе.

Я узнала голос своего бывшего директора.