Москва, июнь 2018 года.

Иногда мне кажется, что у меня была дочь. Ее звали Катенька, и я ее очень любила. Я уговариваю мужа, что нам очень нужен второй ребенок, но, сколько я ни завожу об этом разговор, Волчанский лишь крутит пальцем у виска. Вон сидит, умник, склонившись над рабочим столом, штудирует «Историю жирондистов» Альфонса де Ламартина. Отложив вязанье, я встала с кресла и подошла к Волчанскому. Обняла его за плечи и, уткнувшись носом в родную, пахнущую одеколоном шею, прошептала:

— Жень, давай родим девочку…

Муж вздрогнул и, отстраняясь, с раздражением пробормотал:

— Мирка, ты опять за свое? Ты же знаешь, дети — не мой конек, мне хватает Сергуни. Сына бы воспитать достойным, образованным человеком.

Надо отдать должное, сыну Евгений посвящает все свободное время, хотя этого времени и не так чтобы много, ибо Женя преподает в университете горячо им любимую историю Французской революции и пишет книгу о Робеспьере. Однако муж все равно изыскивает возможность ходить с Сергуней по театрам, музеям, выставочным залам. Не таким, как сейчас модно, где вниманию публики предлагается так называемое «современное искусство», а по настоящим, с классическим репертуаром, картинами и скульптурами. Мои мужчины обсуждают просмотренные спектакли, фильмы и спортивные матчи, и, честно говоря, иногда я Женьке завидую, ибо сама не умею так заинтересовать моего мальчика.

И поэтому я очень хочу иметь девочку, доченьку, милую малышку, в пышном платьице и с белым бантом в кудрявых волосах. Она бы обожала рисовать и с нетерпением ждала, когда я вернусь из магазина и принесу ей что-нибудь вкусненькое. Я назову ее Катенька и, чтобы порадовать мою девочку, буду ездить в «Детский мир» за очаровательными пушистыми котятами и за смешными щенками с умильными мордочками. Я снова прильнула к Жене и просительно затянула, заглядывая в любимое лицо:

— Жень, ну пожалуйста!

Неожиданно в глазах мужа мелькнули страх и ярость, и он категорично отрезал:

— Нет, я сказал!

Я обиженно поджала губы и вышла в коридор. Достала смартфон и набрала номер свекрови. Обожаю Веру Сергеевну. И всегда ей звоню, когда хочется расплакаться. Эта удивительная женщина в любой ситуации умеет найти нужные слова, утешить и вернуть радость жизни.

— Здравствуй, Мирослава, — откликнулась свекровь на том конце провода. И виновато продолжила: — Извини, закрутилась, совсем забыла, что обещала тебе позвонить.

— Да я понимаю, Вера Сергеевна. У вас юбилей Ивана Олеговича на носу, столько дел!

— И не говори! С этим юбилеем Ивана просто голова кругом. Иван не хочет пышного празднования, собирается на даче отмечать, но я его осторожно подвожу к мысли, что семьдесят лет раз в жизни бывает и нужно отметить как следует, в ресторане. Но если Иван будет упорствовать, придется собираться на даче. Ты же знаешь, я всегда делаю так, как он хочет.

Это правда. Свекровь всегда поступает так, как считает нужным свекр. Должно быть, в этом и заключается секрет их долгой счастливой супружеской жизни на радость друг другу.

— Вера Сергеевна, повлияйте на Женю, очень вас прошу! — всхлипнула я. — Он категорически не хочет второго ребенка!

— Успокойся, девочка, — строго проговорила свекровь. — Если не хочет — значит, не надо. Или ты думаешь, что будет лучше, если ты настоишь на своем? Поверь мне, излишнее упрямство зачастую выходит боком. Я всегда следую желаниям мужа и, как правило, никогда не раскаиваюсь. Может, и в самом деле нужно отметить юбилей на даче. Так будет даже лучше — сами себе хозяева. Накроем на газоне столы, блюда из ресторана закажем, горячее привезут. Все интереснее, чем толкаться в душном ресторанном зале бок о бок с чужими людьми. Отличная идея! И как мне самой не пришло в голову? Ну все, Мирослава, пока. Буду шерстить Интернет в поисках приличного меню по приемлемым ценам.

Я положила трубку и в который раз поразилась умению свекрови подстраиваться под мужа. Просто поразительно! Вот только что она говорила, что хочет проводить юбилей в ресторане, а через минуту уже твердо уверена, что лучшего места, чем на даче, им не найти. Может, и мне так попробовать? Просто внушить себе, что не нужна мне дочь, раз Женя не хочет. Но я помню. Помню Катю. Помню, как будто она у меня была, и ничего не могу с этим поделать. А может быть, и Женя тоже помнит? Помнит что-то плохое, потому и боится? Ученые называют это «фантомными воспоминаниями», вызванными стрессом и недосыпом. Стресс — это то, что не отпускает меня с мая месяца. С этой выставкой я точно сойду с ума. Столько всего нужно успеть сделать до торжественного открытия в июле! За всем уследить, ничего не упустить и не ударить перед американцами в грязь лицом.

Взять, к примеру, молитвослов. Я могу поклясться, что он числился в описи экспонатов за номером сорок пять и хранился в девятой коробке. И вот я снова и снова просматриваю список доставленных из хранилища вещей и не нахожу никакого молитвослова. После того как некая дама на моих глазах бросилась под поезд метро, мне многое вспоминается фантомно. Мне даже иногда кажется, будто я знала эту женщину. И кажется, что с американской стороны приезжал улыбчивый парнишка, а вовсе не заносчивая Дороти Перкинс. Из задумчивости меня вывел недовольный голос соседки.

— Между прочим, на этой неделе ваша очередь полы мыть, — хмуро сообщила Людмила Николаевна, выходя из ванной со шваброй и ведром пенной воды. И наставительно добавила: — Каждый день должны протирать, а не только когда очередь сдаете.

— Да-да, конечно, я вымою, — согласилась я, рассеянно глядя, как, распахнув дверь своей комнаты, женщина с маниакальной энергией принимается ожесточенно надраивать и без того чистый паркет.

— Вот и мой! Нечего стоять! — обернувшись через плечо, прикрикнула она.

Я уже было направилась к ванной с твердым намерением взяться за полы, когда из нашей комнаты донесся голос Жени:

— Мирослава, сейчас концерт начнется! Я телевизор включаю!

Я всегда смотрю по каналу «Культура» концерты пианиста Эммануила Когана. Моего бывшего одноклассника по музыкальной школе, знакомством с которым я очень горжусь. Смотрю и умиляюсь — в первом ряду непременно будут сидеть пятеро Мониных разновозрастных детей. И обязательно Рита. Рыженькая Рита, жена Мони. До того как Коган перешел в музыкальную школу при консерватории, Рита сидела с Моней за одной партой на сольфеджио и ни разу не назвала его Моней, как все. Только Эммануил. Строго. В любой ситуации. Коган боготворит свою Риту. Вот уж кому повезло! Много бы я дала, чтобы очутиться на ее месте.

Пока я предавалась воспоминаниям детства, в замке загремели ключи, распахнулась входная дверь, и в квартиру ворвался сын. Лицо Сергуни горело ярким румянцем, глаза азартно сверкали.

— Ну, вот и все, родители, в иняз мне путь заказан, — с порога объявил он, скидывая рюкзак.

— Что случилось на этот раз? — насторожилась я.

Сережа ходит на подготовительные курсы в институт иностранных языков, собираясь стать переводчиком, и всякий раз возвращается с подобным заявлением, ибо до хрипоты отстаивает перед преподавателями свое особое, зачастую кардинально отличное от общепринятого мнение. А «самых умных», как известно, нигде не жалуют.