И ярость мегафонов:

– Всем покинуть жилые помещения! Новая социальная программа по защите малоимущих! Всех подвергнут дезинфекции, накормят и расселят в квартиры с удобствами! Всем покинуть жилые помещения! Всех…

Не покидают. Забились поглубже, не верят, знают: дезинфекция – это стерилизация молодых и сильных; накормят – только старых и слабых и только снотворным, после которого еще никто не просыпался. Квартиры? Если дизайн колючей проволоки радует ваш взор, то уют бараков вам обеспечен.

– Всем покинуть…

Лай модифицированных догов. Облава. Это облава. Тени в черных маскхалатах, и треск пулеметов, и слаженный залп автоматических пушек.

А в ответ – тихие щелчки арбалетов, презрительные плевки сарбаканов.

Это война, исход которой ясен заранее.

* * *

Специнтернат.

Отдельная комната, кормежка от пуза, одноразовое мыло в блестящей упаковке.

Волосы медленно, но отрастают. У мальчишки были роскошные дрэды, смазанные собачьим жиром, – сбрили, сволочи, не пожалели красоту. Только-только проклевывается щетинка, скрипит под пальцами.

Зато компьютер – игрушка без равных. Он сразу разобрался что к чему. Здесь вот так, а там иначе. Окошки всякие, подсказки, файлы и скрытые папки, шлем виртуалки по размеру подтянуть, а перчатки сами обхватывают ладошки…

Сволочи! Отобрали рогатку, его любимую рогатку, бьющую без промаха на сотню шагов. Чайку прошибает навылет, крысу пополам рвет. Это если вместо камней заряжать нитроглицериновые шарики. Отобрали!

Вчера на ужин были гамбургеры и мармелад. Малыш впервые ел гамбургеры, он никогда еще не пробовал мармелад. Гамбургеры очень понравились, а мармелад… странный у него вкус, необычный.

А сегодня его лишили завтрака. Надо сдать тест на IQ, а на голодный желудок лучше думается. Шоколадку обещали, если на вопросы правильно ответит. Шоколадки он видел по телевизору. Наверное, они вкусные. А значит, он разгадает все загадки.

Слова, буквы, рисунки…

Виртуальные кнопки…

Enter.

И еще раз – Enter.

Они всегда в белых халатах. Наверное, и спят, и любят жен, не раздеваясь. Халаты – их настоящая кожа. А еще они не могут жить без респираторов и резиновых перчаток.

О чем-то возбужденно шепчутся. Ему не слышно о чем. А тест… Какой-то слишком простой он, неинтересный.

Пришел тут один. Без респиратора, в пиджаке. Как все японцы, солидный. Курил не самокрутку с гашишем, а какую-то странную дурь, продолговатую и коричневую. Малыш такого драгса не видел еще, но дым приятный, вкусный.

– Тебя как зовут, парень? – Японец отодвинул системную деку и присел на край стола. И улыбнулся по-настоящему, без обмана.

Но где же шоколадка?! Нет ее?! Раз так, он никому не скажет, как его зовут!

* * *

Ему почти тринадцать. Пушок на верхней губе.

Он ищет в Сети информацию об орнитиновом цикле[56]. Уж очень эта тема его заинтересовала: пока не поймет что и как, спать не сможет. Такой характер. В кого?

– Максим, отвлекись, поешь.

Он послушно снял шлем и отодвинул деку, освободив место для подноса с тарелками и судками. Ел он быстро, давясь и кашляя. Тратить много времени на еду – непозволительная роскошь.

Ему тринадцать лет. Скоро будет абстиненция после выпитой залпом бутылки текилы. Потом – стероидные бицепсы и сломанная рука сэнсэя. А там и докторская диссертация, и неудавшаяся попытка сэппуку, когда чертов самолет разобьется.

Но все это потом, а сейчас…

– Максим, выпей чашечку матэ. Отвлекись.

Тратить время – роскошь.

Ему тринадцать лет, и он знает, чего хочет.

Макса больно толкнули в плечо. Ошарашенный воспоминаниями, он обернулся. Сзади возбужденно дышал паренек-шошон, один из тех, кто вытащил Макса из пропускника. Бусины, вплетенные в фиолетовый ирокез, блестели в свете прожекторов.

– Не, ты только посмотри, какие крали! – с вожделением прошептал индеец.

Его безусое лицо было изуродовано пирсингом. Длинные ресницы с люминесцентным напылением эффектно смотрелись бы в темноте, но не сейчас.

Макс брезгливо кивнул шошону. Кем бы Макс ни был раньше, ребенком из гетто или руководителем секретного Технопарка, сейчас он в команде, он – спортсмен, футболист. И ему предстоит сразиться с боливийцами в финале чемпионата. А уж потом он разберется, что делать и кто виноват. С помощью бейсбольной биты с человеческим организмом можно творить чудеса.

Надо только выжить. Всего лишь.

Опасность рядом! Ее почувствовал он пятой точкой. Копчик обдало холодком. Черт, это группа поддержки. Проще говоря – провокаторы, каратели в бикини, секс-террористки.

– Осторожно, брат! Будут соблазнять! – прохрипел Макс. – Притронешься – умрешь! Понял?!

Над стадионом раскрылись парашюты-девятисекционники. Один за одним скайдайверы приземлялись на беговую дорожку. Куполы автоматически складывались, исчезая в ранцах за спинами. Это вовсе не десантники пожаловали, но весьма симпатичные девушки спустились с небес на грешную землю. Зачем? А чтобы грешить, конечно. Потому и пляшут, виляя бедрами да поигрывая мышцами живота. В глазах пестрит от разнообразия оттенков кожи, вызывающих мини-юбок, прозрачных сари и кимоно с прорезями под неестественно увеличенные соски. А еще на девушках кожаные ремни с надписями губной помадой: «Возьми меня», «Давай трахнемся», «Лизни мою киску». У красоток круглые коленки, белозубые улыбки и яркие банты в роскошных волосах. Кружева, приседы, сальто, книксены. Безумные па стройных ножек, предназначение которых – изворотливо раздвинуться – на мгновение! всего лишь мгновение! – чтобы явить самую женственность похотливым взорам игроков. Огромные, большие и махонькие груди трясутся, лакированные коготки царапают животики. Призывно покачиваются бедра. Сладострастие. Мальчики, вы нас хотите?

ДА-А-А!!!

Музыка, ритм, ритм. Стрип-дэнс. Трибуны аплодировали хореографии искусительниц. Спортсмены в трансе – не удержаться! – приближались к девушкам.

Вы нас хотите? Не верим! Мальчики, вы нас обманываете.

И вот уже красотки извиваются между игроками. Нет добрачной любви? Для тебя, милый, я сделаю исключение. Я твоя, возьми меня. Возлюби меня! Будь моим!

Макс дрожал вместе со всеми. От вожделения в паху было больно.

– Нельзя! Нет! Не прикасайся!

Но шошон не послушался доброго совета – его пятерня шлепнула по аппетитной девичьей попке. Только этого и ждала охрана – электрошоковое стрекало чмокнуло шошона в затылок – труп принял горизонтальное положение, бусинка выпала из ирокеза. На попке танцовщицы остался розовый отпечаток пятерни. Искусительница, верткая китаянка, смеясь, продемонстрировала подругам задницу – мол, а синячок-то будет, да.