Неприятно осознавать, что твой первый мужчиналгун и непорядочный человек, но худшее открытие ждало Стефу впереди. Поняв, чтобеременна, Стефания перепугалась до ужаса. Мама ее убьет! Она выбивается изсил, пытаясь прокормить и одеть дочку, но зарабатывает сущие копейки. Дом давнотребует ремонта, а тут еще младенец появится, ему тоже понадобятся одежда, еда,игрушки… И как Стефе пережить позор? Ее начнут обсуждать в школе, на улицах,злые языки заработают безостановочно. Придется прервать учебу и ухаживать засовсем ненужным ей новорожденным, значит, прощай мечты об институте, а безобразования не найти приличной работы. Мама мечтает о том, как дочка поступит ввуз и сделает карьеру, ради будущего Стефы она и трудится, не отдыхая. Как жеона, Стефа, отблагодарила мать за заботу? Забеременела в четырнадцать лет отнегодяя! Нет, маме сообщать правду нельзя.

Промучившись около месяца, Стефа открыласьТане, и та разумно сказала:

– Надо срочно делать аборт!

На следующий день девочки тайно отправились вМоскву, купили на вокзале справочник коммерческих медицинских учреждений иначали их объезжать. В первых трех у Стефы сразу попросили паспорт, в четвертоммолча указали на объявление «Несовершеннолетние принимаются в присутствииродителей», а вот в пятом дали направление в кабинет.

Пожилой доктор осмотрел Стефу и сказал:

– Поздно. Почему раньше не пришли?

– Не знаю, – всхлипнула школьница. – Думала…ну… э… думала…

– Ничего ты не думала! – вышел из себягинеколог.

Стефка зарыдала.

– И куда теперь мне идти?

– Аборт малолетке, да еще на четырнадцатойнеделе, никто делать не возьмется, ни одному врачу сидеть в тюрьме не хочется,– категорично отрезал доктор. – Рожай, деточка.

– Ой, не могу, – зашептала Стефания.

– Надо было головой думать, а не тем, чтомежду ног находится, когда с мужиком в койку прыгала, – схамил врач и выгналбеременную из кабинета.

Два часа Стефка рыдала в какой-то московскойподворотне. Таня сказала:

– Хватит, от слез лучше не станет, я придумалавыход. Скажешь матери, что поживешь в городе, у тетки или у какой другойродственницы, мол, хочешь учиться в Москве, а сама спрячешься у нас на участке.

– Где? – всхлипнула Стефа. – В сарае? Иветтатут же увидит, весело получится!

Таня загадочно улыбнулась.

– У меня дед был дезертир. Боялся с немцамивоевать.

– Кто? – подпрыгнула Стефания.

Привалова прыснула:

– Дедушка, отец мамы. Я его никогда не видела,а вот бабушку помню, она умерла, когда мне десять исполнилось. Папа уже на Ветеженился, он с бабой Галей не общался, почему-то они разругались. Баба Галя,когда мама с папой поженились, им большой дом в Мопсине отдала, а сама в другоесело уехала, у нее там еще участок был. К нам она в гости не приходила, но меняк ней отпускали. Старуха очень набожная была, все грехом считала, но мы с нейдружили. И один раз она мне рассказала, что, когда началась война, ее муж оченьиспугался, не хотел идти в армию. Он сделал во дворе что-то типа землянки испрятался там, ото всех схоронился. Бабушка тогда объявила, что деддобровольцем на фронт ушел, а на самом деле он под огородом сидел. Мама просекрет знала, но молчала, больше они никому не сказали. Вот. Я после разговорас бабкой нашла вход в тот схрон и тоже тайну хранила. Федор и Вета не в курсе,а сами они его не найдут.

– А чего с твоим дедом стало? – разинула ротСтефа.

– Не знаю, – пожала плечами Таня. – Мама ужетогда умерла, а бабка мне только про подземелье сказала, про деда промолчала.Но это не интересно, главное другое: я тебя спрячу. Никто не узнает, где тысидишь, родишь втайне.

Библиотекарша судорожно перевела дыхание,поплотнее завернулась в шаль и продолжила:

– Мы с Танькой никому про Стефку непроговорились. Ухаживали за ней, гулять иногда выводили, пока она моглавылезать, потом ей живот мешать стал по лестнице карабкаться.

– И чем дело закончилось? – сурово спросила.

Лариса прижала к груди руки и стиснула кулаки.

– Поздним вечером ко мне Танька примчалась,сказала, что Ларка рожает, помощь нужна. Ну я с ней отправилась.

– Сумасшедшие! – не выдержала я.

Лара замотала головой.

– Нет. Татьяна подготовилась: учебник от коркидо корки прочитала, картинки смотрела – училась роды принимать.

– Дуры, – не успокаивалась я, – ну и дуры!

– А что нам делать оставалось? – огрызнуласьЛариса. – «Скорую» вызвать?

– Извините, – опомнилась я. – Всегда легкоосуждать другого человека, не побывав в его шкуре. Продолжайте. Вы спустилисьпод землю…

– Танька одна полезла, сказала: «Вдвоем тамтесно, жди меня наверху, если понадобишься, кликну!» Знаете, как мне страшнобыло? Чуть с ума не сошла! А потом Татьяна вылезла… жуть на нее глядеть… всясиняя… одежда в крови… в руках сверток… Ой, не могу!

– Продолжайте! – рявкнула я.

– Привалова младенца убила, – еле слышнопроизнесла Лариса. – Случайно! Мы не хотели его жизни лишать, думали: родитСтефа, положим кулек к Антонине Сергеевне Васькиной под дверь – она медсестройработает, живет в крайнем доме у леса, решит, что кто-то из постороннихподкинул, сдаст его куда надо. А Стефка оправится, и все хорошо будет.

У меня не нашлось слов, чтобы достойнопрокомментировать поступок девчонок.

– Но вышло хуже некуда, – пробормотала Лариса.– Танька, когда приняла ребенка, понесла его в тазу обмыть, споткнулась иуронила. Прямо головой об пол. Младенец сразу умер. Привалова потащила его вовраг хоронить, а мне сунула узел с окровавленным бельем и сказала: «Стефкаспит, иди домой, сожги тряпки и молчи. Никому ни слова, иначе всем плохобудет». Я умчалась к себе и завалилась спать…

Лариса обхватила голову руками и сновазамолчала.

– Дальше! – потребовала я.

– Потом Таньку арестовали, – неожиданноспокойно сказала Лариса. – На ее свитере нашли кровь, а на подошвах землю изоврага.

– Но вы-то знали правду! – не удержалась я. –Татьяна испачкалась в крови несчастного младенца. Экспертиза установила лишь,что на одежде мужская кровь, и все. У Стефы родился сын?

– Да, – подтвердила Лара.