Я фыркнула. Пёс снова тявкнул и возобновил общение, но успел облизать только ухо. Я обняла его, запустила пальцы в жёсткую шерсть и остро ощутила, как из меня потоком хлынули стесняющие эмоции, и спало напряжение, и пульсирующе-покалывающим одеялом накрыло расслабление. И, кажется, я даже всплакнула. Не определить – лицо-то мокрое от знакомства…

Ведьма села рядом и протянула мне влажные салфетки. Гемоглобин (наградила мама – прости господи…) лёг рядом и смотрел то на свою хозяйку, то на меня, виляя хвостом. Я вытерла лицо и изучила колдовской новодел – зачарованную рощу. И задала закономерный вопрос:

– И?..

– Сколько нечисть на подселении? Сутки?

Я кивнула.

– Человека спасём, – из заднего кармана шортов ведьма достала обычный современный девайс. – Свяжусь с заклинателями – пусть забирают. А ты, – и глянула искоса: – выдохни. Сегодня ночью меня навестил «нетопырь» и рассказал много интересного. Верховной я обо всём доложила, и работа началась. Но она хочет с тобой встретиться, поэтому вечером полетим к ней. Метлой, чтоб побыстрее. Днём летать опасно, люди увидят. Да и тебе отдохнуть не помешает.

И меня снова отпустило. «Работа началась…» И, господи, хоть бы я успела – и хоть бы ведьмы успели, чтобы больше никто не умирал…

– А… другая нечисть? – я вспомнила о Вовчике.

– Тот, что удрал? – рассеянно уточнила Марьяна, что-то быстро печатая. – Здесь где-то залёг, недалеко. Не надо беспокоить. Очеловеченная «насекомая» нечисть отличается гипертрофированной совестью, и он сам к тебе придёт. Хозяин, контролировавший его, без сознания и магии, воздействие скоро сойдет на нет, и «муравей» очнётся. И будет извиняться, пока не простишь.

– Берегись мелкой нечисти без амулета… – пробормотала я. – Без защиты от воздействия?

– Да. Сильная нечисть может полностью поработить слабую, если у той нет защиты, – ведьма убрала телефон. – Ты как, нормально? – и в её руках оказался удлинившийся диванный пуфик. – Через овраг перелетим, чтобы крюк не делать, а дальше пешком. Готова? Глон, сторожи. Я скоро вернусь.

Пёс послушно кинулся к роще и исчез в зарослях травы. Марьяна достала из кармана (они у нее явно… безразмерные) мешочек с порошком и раскидала его по земле, тихо шепча наговор.

– Чтобы люди стороной обошли, – пояснила она, закончив, и легко оседлала подвисший в воздухе пуфик. – Садись. Не бойся, не упадёшь.

Не боюсь, поняла я, усаживаясь позади… наверно, своей тётки – сводной. Реально не боюсь. И не потому что рядом ведьма и Верховная теперь в курсе, а потому что… достало. И остро ощутила то, о чём говорил «нетопырь», – мир человеческий и мир магический слились, образуя нечто… моё. И попытки ли колдовать тому посодействовали, или… не знаю. Просто… бесит. Наверно, рано, я ведь не видела и половины страшных чудес магического мира… Но понимаю: так, как в начале, уже вряд ли чего-то испугаюсь. И я очень не хочу обитать в этом новом мире. Сунула нос – получила по нему… и хватит.

И, ставя точку в сегодняшних злоключениях, в воздухе затрепетал очередной сложенный гармошкой лист – письмо от проклятой. Да, пора по следующим следам. Надо найти её – и могильник. Как можно скорее.

Так даже лучше, когда люди считают магию

всего лишь выдумкой.

Мы можем более свободно действовать.

Дмитрий Блейк «Пыльца фей»

Перелёт через овраг остался незамеченным. Ведьма слегка оттолкнулась ногами от земли и сразу же опустилась обратно. Времени прошло – пару раз моргнуть. И с подушки я слезла слегка разочарованной.

– Расскажи об обстановке в городе, – попросила Марьяна, когда мы вышли на луговую тропу. – Если, конечно, в состоянии. Я понимаю, – посмотрела виновато, – ты постоянно твердишь одно и то же – первому, второму, третьему… Но город отчасти под моей защитой. Я должна знать, что там творится.

Я кивнула. Да, надоело. Но раз надо…

К дому ведьмы мы шли минут пятнадцать, минуя луг, поднимаясь по склону к гравийной дороге и топая по оной до деревни, и я успела поведать свою историю в общих чертах. Всё по фэн-шую – письма, Гульнара с братцем, нечисть, православный колдун… И, глядя на свои приключения со стороны, искренне поражалась: как с катушек-то не слетела?.. Видать, не обошлось без вмешательства старшей части моего странного семейства. Вот как пить дать, не обошлось.

– Пророчица Лана – да, я её знала, – ведьма брела по единственной деревенской улице, сунув руки в карманы шортов. – У ведьм есть срок жизни, Рада, – сто пятьдесят лет. Мы до последнего дня можем выглядеть девчонками, здоровыми и сильными, но когда наступает сто пятидесятый день рождения… Уходим быстро и навсегда. Срок Ланы настал. Хорошо, что она успела предупредить. Ты хоть понимаешь, как феноменально тебе везло? – и посмотрела на меня серьёзно.

– Кажется, даже слишком… – я передёрнула плечами, прижимая к боку сумку. – И боюсь, что в любой момент везение кончится… и всё.

– Не забывай об этом, – предупредила Марьяна. – Никакого шапкозакидательства. Прослежу лично. И помогу тебе.

– Это угроза? – я невольно улыбнулась.

– Это семья, – она остановилась у неприметно-серых ворот.

Пока ведьма открывала калитку, я раздумывала, спросить или… Нет, не будет мне покоя, пока не узнаю…

– Городская ведьма… – я запнулась. – И отец Вальпургий… Что с ними? Мне нужно знать, пойми. Они же… люди. И поди из-за меня…

– О, не льсти себе, – фыркнула Марьяна, направляясь по вьющейся меж малиновых кустов дорожке к дому. – Их убрали как потенциально опасных. Отец Вальпургий – бывший заклинатель. Выгорел на работе, и от дара осталось одно название. Но почувствовать в городе новую нечисть он бы смог. Его наверняка убили, а тебе показали иллюзию. А твоя «начальница» обвела тебя вокруг пальца. Кто-то был в доме отца Вальпургия. Тот, кто открыл дверь. Кто или не успел напасть, или знал, что тебя ждут в офисе. Кто следил за тобой. Если Бахтияр не дурак, он туда наведался, прочитал следы и сделал выводы. А вот Арина Николаевна… Не знаю, что с ней. Не понимаю, почему она не направила в Круг сигнал бедствия. Но разберусь.

Прозвучало зловеще – и предупреждающе. Отрезвляюще. Конечно, журналистский инстинкт и природное любопытство требовали ответов на насущные вопросы и хотели сунуть нос в тёмный мир колдовства, сдуть тысячелетнюю пыль с древних тайн, но… Но. Нет врождённой силы касаться их – не лезь. Иначе – моменто море. Вернее, memento mori. Серьёзно и сурово.

Марьяна поднялась на крыльцо, открыла дверь, прошептала что-то, и ступени ощутимо вздрогнули.

– Заходи, – она отступила, приглашая.

Я прошла в дом, скинув у порога балетки, и застыла, изумленно оглядываясь. Это… не жилая комната. Это… оранжерея.

Всё пространство единственной большой комнаты колосилось и зеленело, цвело и пахло. Потолок и стены затягивал цветущий плющ, со шкафов и кухонного гарнитура сползали лианы, по углам высились шикарные пальмы и фикусы, тумбочки служили подставками для коланхоэ и чёрт знает, чего ещё. И, само собой, подоконники с кактусами, геранью и прочими декабристами. Свободные пятачки – плетёное кресло под одной пальмой и диван – под второй. Всё. Даже на полу повсюду стояли горшки с цветами.