Обычные Х-65М2 были выполнены по технологии снижения заметности, а две другие ракеты, наоборот, были оборудованы дополнительными уголковыми отражателями, увеличивающими их заметность. Вместо боеголовок они несли дополнительный отсек полезной нагрузки с пилотажным компьютером и набором датчиков обнаружения радиолокационного, теплового лазерного излучения. Кроме того, в отсеке находился собственный генератор помех, а в хвостовой части ракеты – устройство для выброса дипольных и тепловых пиропатронов. А все вместе это называлось – ЛЦ-65М. Ложная цель, повторяющая во всех диапазонах родной ракетоносец, да еще к тому же способная маневрировать как ракетоносец. И сейчас наступал миг их «дебюта».

А тяжелые зенитные ракеты уже достигли наивысшей точки своей траектории. Автоматы управления переложили рули на пикирование, и стальные бестии ринулись вниз. Ракета 5В28 комплекса С-200 атакует самолет-мишень сверху, накрывая его мощным взрывом боеголовки и целым потоком из 37 000 стальных шариков диаметром 4 и 6 миллиметров. Спастись от этого практически невозможно.

И все же случилось чудо, хотя говорят, что чудес на войне не бывает. Просто военные технологии уже настолько ушли вперед, что мощный когда-то комплекс уже довольно сильно устарел: на смену параболическим пришли фазированные антенны, появились новые ракеты класса «воздух – воздух» и «воздух – поверхность», новые боевые информационно-управляющие системы.

Навстречу одной из пикирующих зенитных ракет развернулась пара липецких Су-27СМ. Времени на принятие решения уже практически не оставалось, многотонная туша зенитной управляемой ракеты валилась сверху на цель, пожирая километры дистанции.

– Ведомый, делай, как я!

Ручку управления самолетом – резко на себя, РУД – назад, до защелки малого газа. Пара модернизированных русских истребителей резко «встает на дыбы» – «Кобра Пугачева»! Знаменитая фигура сверхманевренного воздушного боя позволила сейчас летчикам прицелиться и выпустить ракеты-перехватчики класса «воздух – воздух» РВВ-АЕ навстречу грузинской зенитной ракете. Уникальные русские ракеты, предназначенные в основном для поражения высокоманевренных самолетов противника, могли решать и задачи ракетного перехвата. Раскрыв «лепестки» решетчатых рулей, они со стремительностью молнии мчались на перехват цели на скорости, вчетверо превышающей скорость звука! И при этом комбинированная командно-инерциальная на начальном этапе и активная радиолокационная системы наведения обеспечивали повышенную точность «боевой работы» РВВ-АЕ. На оптимальной дистанции до цели сработал неконтактный лазерный взрыватель. Боеголовки русских противоракет исторгли из себя на ударной волне взрыва стальные стержни и микрокумулятивные боевые элементы, которые буквально аннигилировали грузинскую зенитную ракету.

После перехвата истребители Су-27СМ резко разошлись в стороны. Летчики отчетливо наблюдали мощный взрыв, разнесший зенитную ракету на куски.

Другая зенитная ракета пошла за аэродинамической ложной целью, в то время как стратегический ракетоносец изменил стреловидность крыльев и на сверхзвуке уходил прочь из зоны поражения грузинской «Веги». А ЛЦ-65М продолжала маневрирование, давая на экранах локаторов идентичную стратегическому ракетоносцу засветку.

Третья ЗУР[46]самоликвидировалась, зенитчики выключили радиолокатор подсвета цели «Веги», они вовсе не желали, чтобы на излучение локатора прилетели противорадиолокационные ракеты Х-31П.

Но все же ЛЦ-65М была еще слишком близко от выпустившего ее Ту-160. Зенитная управляемая ракета 5В28 приняла все же ложную цель за истинную и поразила ее. Но в Советском Союзе, да в принципе как и сейчас в России (традиции оружейного дела-то остались прежними), все делалось с огромным запасом прочности и мощности. В том числе и боеголовки зенитных управляемых ракет. Подрыв восьмидесяти килограммов тротилогексогена разбросал в небе тридцать семь тысяч стальных шариков-картечин диаметром 6 и 8 миллиметров. Некоторые из них уже почти на излете настигли и истинную цель – русский стратегический ракетоносец Ту-160.

Многотонный сверхзвуковой ракетоносец ощутимо тряхнуло, в кабине на приборных панелях зажглись красные и желтые индикаторы опасности. Взревел и захлебнулся один из четырех двигателей НК-32. Ту-160 затрясся, словно в лихорадке.

– Командир, правый внешний двигатель поврежден! – доложил штурман-оператор. – Растет температура масла! Короткое замыкание. Черт! Пожар! Пожар правого двигателя!

Полыхнул перебитый маслопровод, турбина окуталась пламенем, грозя разнести на куски весь самолет. Но автоматически включилась противопожарная система: из специальных патрубков хлынула пена, заливая под большим давлением пламя.

– Система аварийного пожаротушения задействована, – доложил штурман-оператор.

– Второй пилот, перевести консоли крыльев на максимальный угол стреловидности! Переходим на дозвуковой режим.

– Понял, командир.

Широкие, заломленные назад крылья поползли вперед, меняя сверхзвуковую конфигурацию на дозвуковую. Но беда не приходит одна.

– Командир, правая консоль больше не идет вперед. Видимо, повредило шарнир или привод, управляющий перемещением крыльев, – спокойно, будто отрабатывал вводную, доложил второй пилот.

– Падение давления в основной гидросистеме, – подтвердил штурман-оператор.

– Продолжайте менять стреловидность левой консоли.

– Есть.

Видимо, какой-то из десяти тысяч стальных шариков, «заряженных» в боеголовку тяжелой зенитной управляемой ракеты, проник и перебил важные узлы или приводы механизма изменения стреловидности. Так маленький осколок, поражая тело солдата, перебивает тонкую ниточку нерва или пульсирующий кровеносный сосуд.

Самолет ощутимо вело влево, командиру корабля стоило большого труда удерживать тяжело поврежденную машину в воздухе. Вцепившись в ручку управления и работая педалями, он буквально держал многотонный сверхзвуковой стратегический ракетоносец на руках. Командиру изо всех сил помогал второй пилот, тоже «налегая на ручку».

Конечно, в такой ситуации все инструкции требовали одного: немедленно катапультироваться, покинуть находящийся в критическом состоянии самолет. Но летчикам было жаль покидать свой ракетоносец, служивший им верой и правдой. Для четырех человек экипажа это были не просто тонны дюраля, титана и электроники – это было живое существо со своим характером. Да и, кроме того, катапультироваться сейчас – это обречь на погибель плод труда сотен и тысяч конструкторов, рабочих, инженеров, создавших такое чудо техники. Да и в самом деле: остальные три двигателя тянут? Тянут. А то, что консоль застыла в промежуточном положении, так на то есть искусство летчика, чтобы компенсировать опасные моменты полета.

– Катапультируйтесь, Лебедь-1, я Сенеж, прием. Как поняли меня?

– Вас не слышу, сильные помехи. Повреждено радиосвязное оборудование. Иду на базу, – ответил командир стратегического сверхзвукового ракетоносца. А потом обратился к экипажу: – В общем, так, мужики, я решил машину сохранить. Пока идем домой, в Энгельс, перед посадкой я принудительно катапультирую экипаж и сам буду сажать машину.