– Вы с Аделиной разошлись?

– Да, – он посмотрел на мать виновато. – И причина, похоже, опять во мне.

– Матвей, ты сейчас не кричи и выслушай меня спокойно, – попросила мать, положив руку ему на колено. – Ты сам врач и должен понимать, что некоторые проблемы не решаются без посторонней помощи. И твоя – одна из них. Нужно было раньше это сделать, но я все надеялась, что ты сам поймешь. Но тебе, видимо, потребовалось потерять женщину, которую ты полюбил по-настоящему, чтобы это осознать. Сынок, тебе нужна помощь специалиста.

– Ты про психолога, что ли? – невесело усмехнулся Матвей. – Здрасте, приехали…

– Матвей, в этом нет ничего постыдного.

– Да знаю я, мам… Просто никак не могу принять тот факт, что я, взрослый мужик, хирург, – и вдруг пойду к постороннему человеку жаловаться на то, что меня в детстве родная мать сменяла на бутылку водки. И что спасибо добрым людям, которые меня усыновили, что вырос я не шпаной какой-то, а нормальным человеком, да вот с женщинами у меня теперь проблемы. Не могу, мам, ну, правда – не могу, и все.

Он вдруг изогнулся и лег лицом в колени матери, а она, положив руку ему на затылок, проговорила:

– Ты у меня очень сильный, сынок. А сильным всегда тяжело живется. Если бы я могла тебе как-то помочь…

– Ты мне и так помогла, – глухо сказал он, не поворачивая головы и больше всего боясь, что мать перестанет гладить его по затылку, совсем как в детстве.

– Нет, Матвей. Я же не об этом. Мне так хочется, чтобы у тебя все в жизни сложилось, сколько можно одному-то? Ведь не молодой ты уже.

Они просидели так до темноты, и Матвей даже задремал под мягкой материнской рукой, чувствуя себя маленьким и защищенным.

Назавтра он позвонил Василькову и сказал, что на работе не появится – операций назначено не было, свежих послеоперационных пациентов тоже не было, а ему необходим выходной.

– Случилось что-то? – насторожился Васильков.

– Нет, дядя Слава, все в порядке. Просто устал очень.

– Ну, отдохни тогда, если устал.

Отдыхать Матвей не стал. Он поехал домой к Евгению Михайловичу, чей адрес выяснил загодя.

«Только бы дома оказался», – думал Матвей, направляясь к подъезду одиноко возвышавшейся среди хрущевок десятиэтажки.

Первым, что встретило его на седьмом этаже, была открытая дверь квартиры и сотрудники полиции.

– Вы к кому, гражданин? – спросил его пожилой капитан.

– К Евгению Михайловичу.

– К гражданину Квасникову? – уточнил полицейский.

– Да.

– Боюсь, не случится у вас встречи.

– Это почему? – уже внутренне холодея, спросил Матвей.

– Потому что в морг его увезли полчаса назад.

– В морг?! Что произошло?

– Похоже, убийство. Задушил кто-то гражданина Квасникова, прямо в коридоре и задушил. А вы, собственно, кто ему будете?

– Коллега. Евгений Михайлович на днях в отпуск ушел, я приехал навестить его и проконсультироваться по одному тут… вопросу, – машинально ответил Матвей, ошеломленный внезапной новостью.

Выйдя из подъезда, он почувствовал, как его одолевает непонятная слабость. Оказывается, это очень нелегко – узнать о смерти знакомого, да еще не просто о смерти, а об убийстве. Матвей опустился на лавку у подъезда и долго дышал полной грудью, стараясь восстановить сердечный ритм и немного прийти в себя.

«Надо в клинику ехать, рассказать», – подумал он, поднимаясь и направляясь к машине, припаркованной неподалеку.

Новость о гибели Евгения Михайловича в ординаторской встретили ошеломленным молчанием. Все уставились в столешницы и не смотрели друг на друга. Вошедшая в этот момент Драгун с удивлением оглядела коллег и открыла рот, чтобы задать вопрос, но Васильков негромко произнес:

– Аделина Эдуардовна, психолог наш, Евгений Михайлович, убит.

Она слегка покачнулась на каблуках и ухватилась пальцами за косяк.

– Что?! Как это?! – голос ее дрогнул.

– Я ездил к нему сегодня, там полиция, – хмуро объяснил Матвей, не глядя на Аделину.

– И… что же делать? – совсем растерянно спросила она.

– Наверное, надо родственников найти, помочь как-то, – подсказал Васильков. – Хотите, я этим займусь?

– Что? А, да, спасибо… Вы кадровику позвоните, пусть она в личном деле посмотрит.

– Вам нехорошо? – заметил Васильков, и Аделина замотала головой:

– Нет-нет, все в порядке, просто…

– Матвей Иванович, а проводите-ка вы Аделину Эдуардовну в кабинет да чайку ей там сладкого заварите, а то она не дай бог в обморок упадет, что-то бледная уж очень, – распорядился Васильков, чуть толкнув Матвея в плечо, и тот очнулся:

– Да, конечно.

Он вывел Аделину из ординаторской, крепко взял под руку и повел в ее кабинет. Она послушно шла рядом и то и дело вбирала ртом воздух.

– С вами точно все в порядке?

– Да, – пробормотала она. – Зачем вы ездили к Евгению Михайловичу?

– По личному делу. А вышло вон как.

Он взял из ее подрагивавших пальцев ключ, отпер дверь кабинета и осторожно ввел Аделину туда. Она подошла к дивану и буквально рухнула на него. Матвей присел, снял с нее туфли, аккуратно поставил рядом с диваном. Вынул из шкафа плед и укрыл ее до подбородка. Она благодарно посмотрела на него и пробормотала:

– Я немного полежу, и пройдет.

– Может, домой?

Она замотала головой:

– Работы много.

– Какой из тебя работник в таком состоянии? Хочешь, отвезу?

– Я же сказала – нет. Ты иди… и решите там что-то с помощью родным Евгения Михайловича, я еще из фонда клиники выделю.

Матвей поднялся и вышел из кабинета. Аделина за те дни, что они провели порознь, снова стала такой, какой была прежде – холодной, отстраненной, не интересующейся ничем, кроме клиники. Матвей понял, что ему неприятно видеть это превращение, словно бы именно он виноват в этом. Он уже узнал другую Аделину, мягкую, заботливую, нежную, и возвращение Аделины прежней его совершенно не порадовало.

«Почему я сейчас не воспользовался шансом и не поговорил с ней? – думал он, шагая по переходу в лечебный корпус. – Надо было честно ей рассказать все, что со мной происходит, так, как есть. Так, как я Евгению Михайловичу собирался рассказать. Она бы поняла. А я трус. Мне нужна эта женщина, нужна так, как не была нужна никакая прежде – и я трушу. Я боюсь признаться ей в этом, боюсь открыть душу».

Матвей обошел своих пациентов, оставив посещение палаты Куликовой на последний момент, – это всегда его нервировало, и с этим Матвей так и не научился справляться. К счастью, ей предстоял перевод в отделение реабилитации, и там ею будет заниматься другой врач.