Куликова сидела на кровати, поджав ноги, и набирала что-то на ноутбуке. Бандаж стягивал ее голову, скрученные в пучок волосы казались свалявшимися, а от ее тела, напряженно склоненного над ноутбуком, исходила какая-то нервная энергия. И глаза… Куликова смотрела на экран с такой ненавистью, что Матвею на секунду стало не по себе – потому что ему тоже достался этот взгляд, когда она отвлеклась на звук открывшейся двери. Но через секунду лицо ее приняло обычное выражение:

– Добрый день, Матвей Иванович. Что-то вы поздно сегодня.

– Хотел взять выходной, да не случилось. Ну что, посмотрим, как у нас дела?

Куликова послушно встала, не забыв закрыть ноутбук, начала снимать бандаж. Матвей ждал, отойдя к окну.

– Я готова, – Куликова подошла к нему и привычно встала так, чтобы свет из окна падал на лицо.

Матвей тщательно осмотрел рубцы, проверил, как идет заживление, и вдруг случайно встретился с пациенткой взглядом. В ее глазах была такая пустота и безысходность, что Мажарову стало не по себе.

– У вас что-то случилось? – спросил он, и Куликова вдруг разрыдалась, спрятав лицо в ладонях.

Она плакала горько, всхлипывая и постанывая, и слезы буквально текли по лицу сквозь пальцы, падали на кофту, стекали по шее.

– Успокойтесь, Наталья Анатольевна, – попросил Мажаров, осторожно сжав ее плечи. – Глазам вашим слезы сейчас вредны, не нужно.

– Это все, что вас беспокоит? – пробормотала она. – Чтобы швы ваши прекрасные не покраснели?

– Я хирург.

– Ну, понятное дело, – всхлипнула Куликова. – И никому нет дела до того, что у человека внутри.

– Был такой специалист. Но вы сделали все, чтобы и он не смог с вами общаться.

Матвей почувствовал, как напряглось ее тело под его руками – в буквальном смысле превратилось в камень.

– Что вы имеете в виду? – каким-то чужим голосом спросила Куликова.

– Ничего особенного. Евгений Михайлович пытался вам как-то помочь, но вы наотрез отказывались – только это.

– Он для меня слишком дотошный был, – сказала Куликова, освобождаясь от его рук, и взяла лежавший на кровати бандаж: – Надеваю? Вы закончили?

– Да. Хорошего дня.

Матвей вышел из палаты и направился в ординаторскую. И только в переходе вдруг подумал: «А почему она сказала – «был»? Даже средний персонал еще ничего не знает – так почему Куликова сказала о психологе в прошедшем времени? Оговорилась?»

В ординаторской он столкнулся с медсестрой Леной, та уже выходила и на пороге сказала:

– Матвей Иванович, я вам на стол положила снимки Куликовой.

– Какие снимки? – не понял Матвей.

– Ну, вы же сканирование заказывали. Я попросила сделать пленкой, а не диском – правильно?

– А, да-да, спасибо, Леночка, из головы вылетело.

Девушка упорхнула, а Матвей, взяв со стола снимок, подошел к окну и вскинул пленку на уровень глаз.

– Этого просто не может быть, – пробормотал он потрясенно через пару минут. – Не может, так просто не бывает.

Аделина

Гибель Евгения Михайловича потрясла меня. Кому мог помешать безобидный психолог? Как же это нелепо – помочь стольким людям и быть задушенным в собственной квартире… С кем же теперь я буду обсуждать самые разные вещи? И где буду искать нового психолога, хотя бы отдаленно напоминающего Евгения Михайловича, потому что на другое я не согласна?

Я снова заплакала, уткнувшись лицом в плед, которым укрыл меня Матвей. Мысли мои повернули к нему. Зачем Мажаров ездил домой к Евгению Михайловичу? Он сказал – по личному делу… К психологу – по личному делу… Неужели… господи, неужели он собирался поговорить о том, что произошло между нами?!

Я села и уставилась в стену. Матвей хотел просить помощи. Когда такой человек, как Матвей Мажаров, решается на поход к психологу, это может значить только одно… У меня внутри потеплело. Если моя догадка верна, то, возможно, у нас еще есть шанс. Признаться честно, если бы сегодня Матвей начал разговор со мной на личную тему, я мгновенно сломалась бы. Я поняла, что мне очень плохо без него, я отвыкла быть одна, да и зачем – когда есть он? Но Матвей промолчал. Кто знает – может, я ошибаюсь.

Я решила остаться сегодня на дежурство и отпустить Василькова, чтобы он смог завтра с утра поехать к родственникам Евгения Михайловича.

– Зря вы, – сказал он, когда я озвучила свое решение, придя в ординаторскую. – На вас что-то лица нет, может, все-таки домой?

– Нет, я лучше здесь останусь. А вы поезжайте, выспитесь, завтра будет нелегкий день. И скажите там, что мы окажем любую помощь, которая потребуется.

– Если бы это могло хоть как-то облегчить горе, – вздохнул Васильков.

– Разумеется, это мало чем поможет, но все-таки… Всегда легче, когда не один.

Я всегда любила момент, когда клиника начинала погружаться в сон. Пустели коридоры, пациенты расходились по палатам и выключали верхний свет, медсестры на постах тоже переходили на ночное освещение, и клиника постепенно становилась сонной и тихой. Она напоминала мне засыпающего ребенка, который набегался за день и теперь мерно посапывает в своей кроватке, окруженный любовью и заботой. Мне нравилось, сменив туфли на каблуках на простые балетки, пройтись по лечебному корпусу, проверить, все ли спокойно, все ли в порядке, и убедиться, что мое детище, моя клиника отходит ко сну.

Так было и сегодня. Я обошла весь корпус и возвращалась к себе в кабинет, когда в переходе меня кто-то схватил сзади за шею. От неожиданности я вскрикнула и попыталась вырваться, но напавший вдруг нажал на какую-то точку, и я потеряла сознание.

Очнулась уже в собственном кабинете, на диване. Голова ужасно болела и кружилась, подкатывала тошнота. Я обвела кабинет взглядом и увидела двух мужчин – высокого молодого блондина и полноватого мужчину с залысинами. Первым на мое шевеление отреагировал блондин, сделал шаг к дивану и тут же остановился от негромкого окрика:

– Не надо, Ростик. Она не закричит, правда, Аделина Эдуардовна?

– Вы… кто? – хрипло выдавила я.

– Не волнуйтесь, вам лично ничего не угрожает, никаких претензий у меня к вам нет. Разве что совет могу дать – поменяйте охрану на шлагбауме, очень невнимательные люди, – усмехнулся тот, с залысинами.

– В каком смысле?

– Ну, подумайте сами – я предъявил пропуск на женское имя, в мою машину никто не заглянул, а главное – никто не заметил, что машина не покинула территорию клиники после того, как время посещений закончилось. С таким же успехом вы могли посадить в эту будку обезьяну, например.

– Спасибо за совет. Что вам нужно?

– Меня очень интересует одна ваша пациентка.

– А что мешает вам приехать к ней днем? И как все, а не через кабинет главврача?