– Я хочу снова увидеть тебя, Марица, – говорит он.

Обычно, когда интеллигентный, очаровательный, хорошо образованный мужчина с невероятно привлекательной внешностью и убийственным чувством юмора смотрит на девушку так, словно никогда в жизни не видел такой красоты, и говорит ей, что хочет снова увидеть ее, она должна что-нибудь почувствовать. Замирание сердца, жар в крови, трепет в животе.

Но я не чувствую ничего, и не потому, что не пытаюсь.

Я хочу почувствовать что-нибудь, что угодно.

Но я не могу этим управлять – либо девушка что-то чувствует, либо нет. Но, может быть, со временем?.. То, что фейерверк внутри не начинается мгновенно, не значит, что он вообще не начнется.

– Завтра вечером в «Висте» показывают «Касабланку», – говорит он. – Один из моих любимых фильмов. Ты его видела?

Я киваю.

– Да, видела.

– Тебе он нравится?

– Я его люблю.

– Хорошо, – говорит он. – Значит, завтра вечером посмотрим его вместе. Заеду за тобой в восемь.

До меня доходит, что несколько месяцев назад я водила Исайю в тот же самый кинотеатр на тот же самый фильм. И мне становится горько, когда я вспоминаю, что Рик и Ильза в конечном итоге не остались вместе.

В последнее время мне хорошо удавалось не думать о постороннем мужчине, с которым я однажды провела неделю суббот, но сейчас эта мысль обрушивается на меня, словно огромная приливная волна. Точно рухнула плотина, все это время сдерживавшая накопившиеся эмоции.

Я скучаю по Исайе.

Я скучаю по нему, хотя не могу облечь в слова причины этого; причины, которые я ощущаю костным мозгом, темными глубинами души, пустотой в груди – хотя я научилась игнорировать все это.

Но волна уходит так же быстро, как и нахлынула, и я остаюсь рядом с красивым будущим фармацевтом, бывшим футболистом, который завтра вечером хочет сводить меня в кино на «Касабланку».

Я воспринимаю это как знак свыше – и как завершение ситуации.

– О, привет. – Мелроуз возникает в дверях моей спальни, когда я лихорадочно распечатываю курсовую за своим рабочим столом в углу комнаты. – Я уже начала гадать, живешь ли ты еще здесь. Такое ощущение, что я не видела тебя уже много недель.

– Знаю. – Я закрываю ноутбук и поворачиваюсь к ней. – Я просто ужасно занята работой и учебой.

– И Блейком, – добавляет она, скрывая усмешку, и присаживается на мою кровать. – Так что у вас с ним сейчас? Вы уже в отношениях?

Я качаю головой.

– Мы все еще просто гуляем.

– Но вы гуляете очень много.

Может быть, несколько раз в неделю за последний месяц. Я вряд ли могу назвать это «очень много». И основную часть времени мы просто учимся вместе или ходим в кино.

Я пожимаю плечами.

– И что?

– Ты ему явно нравишься. И он тоже тебе нравится, иначе бы ты не стала проводить с ним так много времени, – говорит она так, словно изучила все тонкости свиданий через «Тиндер» в современном мире.

– Он забавный, – отвечаю я. – Он веселит меня. И он милый. И еще у нас одинаковые вкусы в музыке и фильмах. И в кои-то веки я нашла парня, который верит мне, когда я говорю, что просто хочу развлечься, а не навешивать на себя и него какие-то ярлыки. Так что да, я собираюсь просто гулять с ним.

Мел закатывает глаза.

– Ты держишь его во френдзоне. Миленько.

– Нет. Я держу его в смех-зоне. Есть разница.

– Картошка, кар-тош-ка. – В комнату вбегает Мерфи, и Мел подхватывает его на руки. – Как ты думаешь, Мерф, ей нужно на пальму влезть или рыбку съесть? – Она прижимает его складчатую морду к своему уху. – Вот. Он со мной согласен.

– Хамка. – Я закатываю глаза, поворачиваюсь к своему компьютеру и уже собираюсь открыть его, когда приходит сообщение от Блейка: он уже у ворот. Сегодня днем он написал мне, приглашая на ужин. Сказал, что нам нужно подкормить мозги, потому что он намерен всю ночь готовиться к завтрашней контрольной по фармакогенетике.

– Куда ты собралась? – спрашивает Мел, когда я встаю и взглядом ищу свою сумку.

– Поужинать с другом, – отвечаю я, словно это что-то не особо важное. Да так и есть. Это по-прежнему ничего не значит. Он даже поцеловал меня две недели назад, после того, как мы смотрели «Касабланку». Губы у него были мягкими, на языке чувствовался острый вкус мяты, его пальцы перебирали мои волосы, и все же я чувствовала… ничего.

Ни единого трепета, ни одна сонная бабочка не выбралась из своего кокона.

– Что ты делаешь, Риц? – спрашивает Мел. Я сдвигаю брови.

– Иду на ужин, я тебе уже сказала.

– Нет, – возражает она, мрачнея. – Я имею в виду: что ты делаешь с этим парнем? Не похоже, чтобы ты даже радовалась тому, что пойдешь куда-то с ним.

Я упираю ладонь в бок.

– Не понимаю, к чему ты клонишь?

– Ты что, ждешь, чтобы он тебе понравился? Потому что, точно тебе говорю, он и наполовину не заставляет тебя светиться так, как это делал твой капрал Дубина.

– Ничего себе! Ладно. Раз уж ты заговорила об этом…

– Я просто… я не хочу, чтобы ты связывалась с кем-то, с кем не чувствуешь себя на седьмом небе, – говорит она. – Но не хочу и того, чтобы ты запрещала себе испытывать это чувство – запрещала потому, что ты ждешь, пока какой-то подонок из прошлого снова впорхнет в твою дверь.

– Поверь мне, я не запрещаю себе быть счастливой ради кого бы то ни было. И даже если Исайя впорхнет в мою дверь как ни в чем не бывало, я без проблем велю ему уматывать прочь. Этот поезд ушел от платформы давным-давно.

– Хм-м… – Мелроуз искоса смотрит на меня, давая понять, что она не очень-то мне поверила. Но мне плевать, верит она или нет. Я знаю, что я чувствую, и не собираюсь убеждать ее в этом.

Если капрал Исайя Торрес завтра снова войдет в мою жизнь, делая вид, будто ничего не случилось, я без промедления выскажу ему, что именно думаю о нем.

И это будет очень неприятное высказывание.

– Э-э… Риц. – Рейчел стоит в дверях раздаточной, где я смешиваю три «детские» порции шоколадного молока – с дополнительным сиропом «Hershey’s». Лицо у нее белое, да и в целом выглядит она так, словно только что увидела привидение. – У тебя еще один столик.

– Хорошо. Через пару секунд. – Я добавляю в последнюю кружку молока дополнительную порцию шоколада.

Рейчел так и стоит в дверях, глядя на меня, и это странно, потому что она всегда в движении, а у нас разгар утреннего «часа пик», и весь остальной персонал снует туда-сюда без остановки.