не мешай". Чую нутром, что со-владелец не понимает меня, но доверяет, а мне и того достаточно.

Ах, как хорошо, что нас в учебном центре натаскивали и на бой в ограниченном пространстве с превосходящими силами противника! Выжидаю, когда стрелки выпалят и во время перезарядки вскакиваю. Сейчас, ребятишки, я заставлю вас "сыграть на моём поле"!

Стрелки вы искуссные, нечего сказать, а вот как вы в рукопашном бою?

Бегу "по-афгански", враскачку, что со стороны выглядит словно пьяный кавалерист, но прицел противнику сбивает. А этих ещё и с толку сбило: они-то привыкли что убегают от них, а я в самый центр к ним метнулся. Так они стрелять не могут, опасаясь поразить своих.

А я на ходу стреляю в выскочку, который чем-то наподобие командования решил заняться. Тут мудрить не стал, бухнул ему в живот. Тот руками махать тут же прекратил, а ухватился за брюхо, согнулся, завыл.

Гильзу вон, свежий патрон в ствол, оттянуть курок - секундное дело. Зверски скалюсь налетая на ближайшего, срез ствола под подбородок с одновременным спуском, шляпа с фейерверком из костей черепа и мозгов.

Перезаряжаться некогда, перехватываю пистолет и работая им где как дубинкой, где как рычагом, мечусь демоном от одного к другому и позади меня враги корчатся в пыли. Ненадолго, но мне и того пока довольно, главное выиграть время.

А руки успевают автоматически перезарядить пистолет, подчиняясь выжженному в мозгу инстинкту: "Оружие держи заряженным!" И тут удар в плечо, будто колом прилетело...

Правая рука сразу онемела, в спину пальнули гады.

Однако нос и правая щека рыжего мордатого бандита передо мной внезапно превратились в кровавую кашу, он повернулся и, вереща как раненый заяц, бросился прочь, сбивая товарищей. Произошло то, что изредка случается в бою - врагов охватила паника. И они бросились врассыпную от приближающейся неотвратимой смерти не разбирая дороги. Мои ребята с холма методично пополняют счёт.

А меня развернуло правым плечом вперёд. Продолжая движение перехватил пистолет левой рукой, вскинул, нажал спусковой крючок. Бандиты пока не поняли, что я левша. Злорадная гримаса нескладного недотёпы в десятке метров, опускающем дымящееся ружье, сделалось обиженным, а когда моя пуля угодила ему в тазовую кость заблажил: "Ааааа!"

Мне повезло, этот Джонатан, как позже выяснилось, в горячке боя по-привычке метил в правую сторону груди. Обычно, когда противники лицом к лицу там находится сердце. Мне бы, в спину, угодило в правое лёгкое. Да я к прочему непривычно шустро для стрелка перемещался. Вот пуля и ударила, надо сказать хорошенько ударила, меня в правое плечо, надломила кость, но не пробила, а соскользнула, и рикошетом прилетела в лицо моему противнику.

Подоспевшие ребята Кондрата и чуть позжерота морпехов собирали потом кентукских стрелков группками и поодиночке сводя к месту боя, местные индейцы ловко отыскивали пытающихся укрыться в холмах и лесу. Прокоп заснял всё на светописец. Всех бандитов допросили, как говорится "под протокол". Как я и предполагал, эти ребята что-то вроде частной армии действовали с негласного одобрения правительства САСШ.

Плечо мне забинтовал первым вынырнувший подле снайпер чукча Николай индивидуальным перевязочным пакетом.

В фургонах мерзавцев обнаружилось масса чудовищных трофеев. Нет, я конечно читал в моем времени, что американское правительство платило за уничтожение индейцев. Например, в Калифорнии последние расценки опубликовали ещё в 1889 году, $20 за голову! Но вот то, что "охотники за головами" предъявляли в качестве доказательств скальпы не только воинов... Меня едва не вывернуло при виде "гирлянд" из мужских, женских и детских окровавленных кусков кожи с волосами. Причём детские отдельно. Мне, отводя глаза, пояснили пленные, что расценки, мол, разные. Педантичные уроды,блин... А моих бойцов многих вырвало.

Недавно высокомерных "сверхчеловеков" словно пленных гитлеровцев через Москву понуро волочащих ноги пинками погнали в загон для скота возле поселения. Больше, увы, некуда.

Хвостов, который пришел с командой вместе с экипажами других судов, морпехами, жителями, подошел ко мне весь зелёный, пожаловался, утирая рот платком: - Вот, Ваша Светлость, морской болезнью никогда не страдал, а тут... Но как же так, Николай Петрович, ведь это же нелюди, - он кивнул в сторону съёжившихся пленных.

- А вот это и надо хорошенько запомнить, - зло сказал я, - что есть люди, а есть нелюди, Николай Александрович.

Потрясенные чудовищными злодеяниями бандитов люди напряженно молчали. Повисла грозовая тишина, в воздухе словно электричество ощутимо копилась ненависть.

Сквозь толпу ледоколом брёл Кондрат, желваки на скулах набухли, кулаки побелели.

- Кондрат, смирно! - командую. А иначе его никак не остановить! Он рефлекторно замирает, глядит на меня мутными от слёз глазами, спрашивает жалобно: - Как же так, Твоё благородие? Ребятишек-то? Варнаки. Руками порву!

- Не марай руки, Кондрат, - успокаиваю устало, - судить их будем. и казним. Казним так, что смерть от твоих рук они станут считать великой милостью.

Гонец с пакетом доказательств и нотой протеста отправился к американским властям. Но, зная об отношении англо-саксов к остальным народам как к "недочеловекам", с которыми можно не церемониться, решил подстраховаться. В эфир ушли радиограммы нашим ДРГ в САСШ. И вот тут как раз пригодились вклады в банки за продажу конфискованной у браконьеров китовой ворвани.

В оппозиционные газеты нескольких штатов поступили грамотно подготовленные корреспонденции о нападении связанного с правительством вооруженного формирования на дружественную САСШ Российскую Империю. Ну, это чтобы у властей не возникло соблазна замолчать неприглядную правду. Демократия так демократия, господа!

Из своих источников в Конгрессе позже мне стало известно, что восьмеро ратовали с пеной у рта за посылку армии для "наказания русских ублюдков". Одному потом неудачно лошадь копытом проломила рёбра, другой подавился оливкой в ресторане и сдох, третий утонул при купании, четвёртый просто не проснулся утром...

Но здравые силы возобладали. Нам сообщили, что заочно судили бандитов и приговорили к повешению, предложили выдать для приведения приговора в исполнение. Но мы вежливо отказали, сообщив, что пришедших к нам судим по своим законам, а у нас покусившихся на жизнь представителя власти сажают на кол.

Жестоко? Ещё бы... Но и допустить, чтобы гиены-янки, бродили тут, подле моего дуба-портала, я никак не мог. Это они двести лет спустя станут чуть ли не микробов защищать. Причём на территориях других стран путём "ковровых" бомбардировок. А в девятнадцатом веке при любом удобном случае отврывали живьём "куски мяса" от ослабевших либо раненых соседей. Такие страшатся только собственной