В них, без сомнения, присутствует первобытный разум, иначе как объяснить странные узоры из начисто обглоданных черепов различных зверюшек, которые они регулярно выкладывают подле забора? Забавно и грустно смотреть на их занятие. Я все чаще задумываюсь: каким будет их дальнейшее развитие? Смогут ли они перешагнуть черту примитивного идолопоклонничества и развиваться дальше?..»

На этом заканчивался фрагмент дневника.

Сережа еще некоторое время сидел, прокручивая в воображении туманные образы, вызванные фантазией из далекого прошлого, потом отложил электронный планшет и встал, почувствовав, что стало жарко.

Утреннее солнце уже поднялось достаточно высоко, оно ощутимо пригревало, туман над огромной котловиной начал таять, редеть, открывая взгляду расположенный внизу лесной массив и болотистую низменность, постепенно переходящую в озерную гладь.

Где-то там, на краю болот, где небольшая скальная гряда выходила к каменистому пляжу, в пещерах у озера жили скармы.

Дядя Рауль обязательно покажет их мне. Он обещал, — подумал мальчик, непроизвольно вслушиваясь в странный, зародившийся где-то у горизонта звук.

Не придав значения постороннему шуму, он направился в дом, чтобы положить электронный планшет и снять слишком теплую одежду.

Шелест неторопливо шел по узкой, петляющей меж огромных каменных глыб тропинке.

Утренний воздух нес покой, свежесть, день обещал быть теплым и солнечным, однако в душе, под воздействием разговора с племянником, всколыхнулись мысли о прошлом.

Грех было жаловаться на судьбу, но не давало покоя одно незавершенное дело, данное, но до сих пор не исполненное обещание…

Вот и первая станция климатического контроля.

Рауль присел подле приборного комплекса, быстро проверил все показания датчиков и, убедившись, что аппаратура работает исправно, мысленно переключился на волну мнемонической связи.

Несколькими мгновениями позже автоматически заработал браслет кибстека[16], проецируя голографическое изображение скарма.

— Доброе утро, Рауль.

— Привет, Флай. Как дела?

Черная шерсть вожака прайда лоснилась, под ней зримо перекатывались мощные мускулы. В прищуре зеленых глаз читалось осмысленное выражение.

— Один из моих котят сегодня открыл глаза. Он впервые взглянул на мир.

— Я вижу, ты доволен.

Флай склонил голову и зевнул, показав розовое небо и белоснежные острые клыки.

Конечно, он гордился своим потомством.

— Когда прилетят биологи? Рауль усмехнулся. Не терпится ему.

— Ты же знаешь правила. Котята должны подрасти. Придется потерпеть еще недельку.

В разговоре человека и скарма не присутствовало никакой мистики. Они общались на уровне передачи мысленных образов, которые принимали и транслировали кибернетические модули имплантов. Собственно, Шелест смог занять должность главного смотрителя заповедника именно благодаря своим мнемоническим способностям. В его нейромодулях всего лишь сменили настройку передатчиков и добавили базы данных, содержащие расшифровку основных мысленных образов, наиболее характерных для мышления скармов. Импланты, позволяющие общение на мысленном уровне, теперь вживлялись каждому котенку, достигшему трехнедельного возраста.

Десять лет назад это являлось смелым экспериментом, но сейчас уже перешло в разряд привычной практики…

За истекшие три года Рауль успел искренне привязаться к этим удивительным существам, сочетающим в себе огромную физическую силу, кошачью грацию, способность к абстрактному мышлению и непреходящую, закрепленную на генетическом уровне любовь к людям.

Голографическая проекция медленно растаяла в воздухе.

Короткий разговор с вожаком прайда вновь разбудил воспоминания об Охотнике.

Шагая по узкой тропе, Рауль пытался представить, чем тот занят, о чем думает, как живет, — как и к скармам, Шелест не мог применить к нему термин «существует».

Мысли тревожили душу.

Рауль понимал, рано или поздно чувство невыполненного долга заставит его бросить все и искать способ, чтобы добраться до всеми забытого кладбища кораблей, расположенного в секторе Окраины, несмотря на ряд объективных трудностей, до сих пор не позволивших ему выполнить данное три года назад обещание.

Во-первых, он не знал точных координат дрейфующей в космосе станции, в памяти держалась лишь одна зацепка — колония системы Треул и время, затраченное на гиперсферный прыжок.

Во-вторых, Шелест всегда трезво оценивал свои возможности: на данный момент у него не было ни корабля, ни достаточной суммы денег для осуществления поиска иголки в стоге сена.

Конечно, точные координаты станции хранились в базах данных штаба флота, но ему нечем мотивировать такого рода запрос, на который он вряд ли получит ответ, лишь разбудит ненужные подозрения. Оставались нелегальные каналы добычи информации, но действовать по ним ему претило.

Правильные, логичные мысли.

Вот только беда — хрупкие они. Нет в душе настоящего покоя, когда смотришь на окружающие тебя красоты, а перед глазами, накладываясь на реальность, встает иная картина: вечный мрак, холод, вздыбленный, искореженный металл конструкций, режущие вспышки лазерных разрядов в теснине коридора…

Охотник мечтал хотя бы раз увидеть любую из сотен обитаемых планет.

Нереально все это, — в который раз с досадой подумал Рауль. — Разве что предложить ему виртуальный экскурс.

Здесь закончилась зима, пригрело весеннее солнышко, а там царит вечный холод и мрак, хотя Охотнику все равно…

Шелест с трудом совмещал в своем сознании два понятия — наличие разума и неживая механическая оболочка.

Тонкая нить, протянутая из прошлого в грядущее, новый вид мыслящих существ, самостоятельно осознавших факт собственного существования, с этим нужно считаться, проблему следует признать, но кто хотя бы вскользь упоминает о ней?

Никто. А ведь Охотник не уникум. В его положении после войны оказались тысячи машин. Значит, где-то существуют и другие развившиеся до уровня самосознания кибернетические системы.

Рауль не знал многого. Очень многого. Обитаемая Галактика слишком велика, чтобы отставной капитан мог уследить за всеми происходящими среди сообщества миров процессами, особенно когда их не стремятся афишировать, иначе он бы не мучил себя осмыслением неразрешимой проблемы.

Но у каждого свой путь, своя судьба, и если ему не давала покоя память, рано или поздно он найдет способ вновь встретиться с кибернетическим механизмом, ставшим силой обстоятельств его братом по оружию…