Есть.

Один сервер и пять ретрансляторов. Все правильно, управляющий атакой механизм находился на почтительном удалении от места схватки.

Разум Шелеста уже не воспринимал реальность, он слился с информационным потоком, потянулся к центру сети, одновременно задействовав адаптационные и криптографические модули, которые воспроизводили машинный код « LDL-55».

Вокруг полыхал неистовый огонь.

Казалось, что холодное пламя закручивает пространство вокруг Рауля в тугую, похожую на смерч воронку.

Он взламывал систему командного сервомеханизма, полностью погрузившись в мир электронных образов, не воспринимая реальных событий, — стоило ему отвлечься хотя бы на долю секунды, и все усилия пропадут всуе.

Что-то мешало.

Болезненные ощущения рвались сквозь мнемонические блоки, тело стремилось напомнить о себе, но рассудок находился вне физической оболочки, он был там — среди сумасшедшей скорости обмена данными, в самом центре виртуальной паутины.

Перехват управления…

Глобальная команда: назначена новая точка сбора.

Действия по достижению — деактивация.

Подтверждение высшего командного приоритета.

Охотник — пошел!..

Он возвращался.

Тело встретило рассудок тугим ударом болезненных ощущений, перед глазами поплыли радужные круги, но Рауль не мог позволить себе поддаться этому восприятию.

Боли нет.

Есть только цель.

Он выхватил оба «гервета», наводя оружие по данным сканирования.

Разум защищался от всепоглощающей боли, он заставил мускулы действовать, уподобил их механизмам боевого скафандра, стер различия между плотью и сталью ради единственного действия — уничтожить командный центр «пятьдесят пятых».

Две длинные очереди настигли расположившийся в полукилометре от «Нибелунга» сервомеханизм.

Киберпространство взорвалось — информационные потоки сети вдруг начали распадаться на отдельные, уже не связанные между собой фрагменты.

Рауль пошатнулся.

Истощенный рассудок более не мог сопротивляться реальности.

Он открыл глаза.

Рядом рдели медленно остывающие потеки расплавленной попаданиями лазерных разрядов брони.

Он стоял, опираясь на одно колено. Попытка пошевелиться вызвала жгучую волну боли и ощущение неисправности в приводах механических усилителей мускулатуры.

Шелест медленно посмотрел на свои руки, потом взгляд переместился к правому бедру, где явственно пульсировал источник боли.

Дыра.

Прожженную насквозь броню затягивало нежно-зеленое сияние суспензорной защиты — микрогенераторы поля были встроены в каждый сегмент боевого скафандра в качестве последней чрезвычайной меры, предохраняющей бойца от мгновенной декомпрессии при критическом повреждении экипировки.

Рауль собрал все силы, чтобы повернуться. Часть приводов бронескафандра действительно не функционировала, нога не ощущалась как часть тела, словно стала чужой.

Я должен… спуститься вниз.

Он не спустился, а плавно упал в отверстие технического люка, оказавшись в темном, изуродованном до неузнаваемости коридоре.

Впереди, ярко освещая мрак оплавленного тоннеля, сверкали вспышки когерентного излучения.

Оставшиеся без централизованного управления «LDL-55», сконцентрированные на ограниченном пространстве, пытались поодиночке атаковать Охотника, занявшего позицию внутри исковерканного шлюза.

Рауль тяжело привалился к стене.

Сознание стремилось покинуть тело, улизнуть в черноту беспамятства.

Нет.

Он ощущал, как система жизнеобеспечения борется с ранением.

Значит, буду жить… — промелькнула сторонняя, будто не принадлежащая ему мысль.

Собрав всю волю, он пополз на яркий свет лазерных вспышек, понимая, что энергоресурс Охотника слишком мал для уничтожения всех скопившихся подле изувеченной аппарели «пятьдесят пятых».

Все закончилось спустя двадцать минут.

Броня «Фалангера» еще светилась язвами ожогов, он едва мог двигаться из-за критической потери энергии.

Мы победили их, Рауль… — Казалось, что Охотник не до конца верит в свершившийся факт. Столетия противостояния, обреченность последнего периода существования и ощущение опустошенности после последней решающей схватки — эти чувства, смешавшись воедино, искали свое место в новом мироощущении…

Ты поврежден.

Шелест с усилием кивнул.

Охотник не знал многих слов из человеческого лексикона.

Ему еще многое предстояло узнать, но прежде…

— Ты должен добраться до реакторного отсека. Я, как видишь, не смогу этого сделать. Введи код деактивации. У нас осталось мало времени.

— Я все сделаю.

— Это не все, Охотник. Нужно действовать быстро. Ты снимешь заряды и перенесешь их в район арки. — Рауль находился в тяжелейшем состоянии, напряжение виртуальной схватки, ранение и последующий бой отняли у него все силы. Сейчас даже пошевелиться казалось ему немыслимым усилием. Он мог только думать, отдавая Охотнику недвусмысленные приказы: — Ты разместишь заряды в указанном месте. Туда же сбросишь отработанное активное вещество своего реактора. После этого вновь включишь таймер с теми же значениями и вернешься на борт. Необходимо передислоцировать «Нибелунг» до взрыва. Справишься?

— Да. Я понял твой замысел. Только… не отключайся.

— Обещаю… — Губы Рауля тронула едва заметная болезненная улыбка.

Все же он не ошибся в Охотнике. Тот был достоин жить и созидать. Даже вопреки грозным законам Конфедерации.

Любое правило все-таки оставляет место для исключения.

Поднять «Нибелунг» посредством основной силовой установки не представлялось возможным — подавляющая часть систем бывшего штурмового носителя давно вышла из строя, но Охотник справился с этой технической проблемой. Низкая, стремящаяся к нулевым значениям гравитация и обилие металла в конструкциях станции позволили поднять изувеченный корабль над поверхностью при помощи электромагнитной подушки.

Модуль «Одиночка» еще на стадии проектирования разрабатывался как универсальная система с равными возможностями использования в качестве основного управляющего компонента для различных видов планетарной и аэрокосмической техники, поэтому Охотнику не потребовалась помощь Рауля в реализации последней части разработанного им плана.

Капитан Шелест едва воспринимал окружающее. Ему казалось, что он бредит, когда «Нибелунг» с судорожной вибрацией вырвался из плена деформированных при посадке сегментов обшивки станции и медленно, беззвучно поплыл над поверхностью древней конструкции.