говорил, что стоит только правителям Абрегории и Аддии узнать о том, что в Южной пустоши есть столько золота, то они сразу захотят присвоить его себе.

— Ага, — кивнул Гирем, усаживаясь на сто. — Я помню. Но, поверь, они не узнают, сколько у вас золота на самом деле.

— Это невозможно, — эхом повторил хмурый герцог Форент, который тоже был не согласен с Гиремом.

— Возможно, — ночной король довольно улыбался. — Правда, для этого нам придется немного схитрить.

Мы с герцогом смотрели на него с одинаковым выражением лица. Мы оба не верили, что сказанное Гиремом можно воплотить в реальности, и были настроена весьма скептично.

Выдержав театральную паузу, ночной король продолжил:

— Через несколько месяцев, когда запасы добытого моей командой золота будут более-менее существенными, во время строительства укреплений, или еще чего-нибудь, вы найдете клад.

— Клад?! — фыркнула я. — Гирем, это глупо. Какой клад?! Ты, кажется, не понял того, что я от тебя хочу. Мне нужно легализовать совсем не десяток шат (*450гр) золота. И даже не тысячу. Мне нужно гораздо больше. Столько, чтобы хватило построить город! Ты хотя бы на миг представляешь, каким должен быть клад, чтобы там было столько золота сколько мне надо?

— Елька-Елька, — покачал головой Гирем. — Я-то тебя прекрасно понял. А вот ты меня — нет. Вспомни, что было на месте вашего поселения до Последней Битвы?

— Что? — ответила я вопросом на вопрос. — откуда же я знаю! Может поле, может хлев, может просто лес. Это невозможно узнать.

— Вот именно, — наставительно заметил Гирем. — Никому не известно, что именно было на том месте, где начнется ваша стройка. А значит там вполне могла быть казна Златого града, который когда-то стоял где-то в этих местах.

Я молча смотрела на него, все еще не понимая, что он задумал.

— Допустим, вы правы, — произнес герцог Форент, — и здесь, на этом самом месте могла оказаться казна погибшего города. Но, во-первых, ни один город не хранит столько золотых запасов, чтобы их хватило на строительство самого города. И, во-вторых, даже если мы сможем убедить всех, что мы нашли золотые слитки, мы не сможем продать их так, чтобы никто не понял, что его слишком много.

— Верно, — кивнул Гирем, расплываясь в довольной улыбке, — но мы и не будем его продавать.

Я снова рассмеялась.

— Зачем нам золото, которое нельзя продать?! Весь смысл его добычи именно в том, чтобы заработать деньги для развития страны.

— Именно! — ночной король хохотнул, и хлопнул по столешнице, на которой сидел. — Тебе, Елька, нужно не золото, а деньги, чтобы нанять людей и купить орудия труда, скот, продукты, материалы и другие товары. Само по себе золото тебе не нужно.

— И? — я окончательно запуталась и перестала что-либо понимать. — Говори толком, — не выдержала я. — От твоих загадок у меня уже голова кругом.

Герцог Форент качнул головой, подтверждая мои слова. Ему тоже порядком надоели загадки не имеющие ответов.

Гирем же был абсолютно доволен. Не знаю, что именно он задумал, но если его предложение на самом деле сработает, то, возможно, я не так сильно прогадала, пообещав ему половину земель.

— Все просто, Елька. — Гирем уперся ладонями об столешницу позади себя и откинулся, расслабляясь. — Вы найдете казну Златого града, в которой будут не золотые слитки, а золотые монеты. Очень много золотых монет. Ну, скажем, пару десятков огромных сундуков. — Он повернул голову в сторону герцога Форента. — Что скажете, ваша светлость, город может хранить в казне деньги?

— Может, — кивнул он. — Это не вызовет подозрения. Но даже если утверждать, что золотые слитки, которые мы вывозим из пустоши это переплавленные старинные монеты, то их количество все равно не может быть бесконечным. Один-два обоза еще куда ни шло, но вряд ли мы сможем вывести больше. Люди императора быстро поймут, что золота у нас гораздо больше, чем может быть монет казне города.

Гирем фыркнул:

— Вот еще! Зачем переплавлять деньги в слитки, чтобы потом продать их и получить деньги? Это лишняя трата времени и ресурсов. Нет, мы не будем заниматься такой ерундой. Это нерентабельно.

— Тогда я тоже ничего не понимаю, — развел руками герцог Форент.

— Елька, — Гирем повернулся ко мне, — скажи, какую валюту ты собираешься использовать в своем королевстве? Гроты, султанки или имперки (* название валюты Абрегорианской империи и Аддийского султаната в простонародье)?

— Конечно, гроты, — ответила я. И добавила, — моя страна и называется Южная Грилория. Все должны знать под чьей защитой мы находимся.

— А вот и нет, — Гирем сел прямо, сунул руку в карман и вытащил монету, которую отправил катиться по столу в мою сторону. — В твоем королевстве будет своя валюта — ельки.

— Что за бред! — выдохнула я, но монету поймала. Вгляделась. Незнакомая чеканка. Никогда такую не видела. На аверсе загогулина, похожая на криво написанную единицу, и букву, отдаленно напоминающую «Е». На реверсе, вместо герба, неизвестная кракозябра с крошечной короной. — Откуда ты это взял?.. — Внезапно меня озарило, — Ты предлагаешь, чтобы мы нашли в казне Златого града именно такие монетки, которые станут нашими деньгами?

— Верно! — Гирем довольно улыбнулся. — Вы найдете клад, с россыпями золотых монет, которых нет больше ни в одной стране мира. И чтобы не тратить зря время на переплавку монет, ты объявишь, что теперь в твоем королевстве будет использоваться своя валюта, которую все станут называть ельками. Приличное название, — хмыкнул Гирем, увидев, что я собралась возмутиться, — можешь придумать сама. Оно все равно никому не нужно. Поскольку монеты будут из чистого золота, не составит труда пересчитать их стоимость в любых деньгах любой страны. Ельки будут обменивать и на гроты, и на султанки, и на имперки.

— А это хорошая идея, — герцог Форент удивленно взглянул на Гирема, как будто бы все еще не верил тому, что в голову ночного короля могла прийти такая идея. — Если мы не будем менять золото на деньги, а будем обменивать ельки сразу на товар, то никто не сможет просчитать сколько же на самом деле у нас этих монет. Выяснить их количество будет нереально, они разойдутся очень широко… Осталось решить только один вопрос: как превратить золото в ельки…

— Дурацкое название, — не могла не заметить я. Хотя понимала, это бесполезно. Гирем прав, теперь неважно как я назову свои деньги, быть им навсегда ельками. С этим бесполезно бороться. И Гирем определенно сделал это нарочно. Это очень злило. Поэтому я перевела разговор на более важное. — Но, Гирем, если мы откроем монетный двор, чтобы чеканить… ельки, — смирилась я, — то об этом очень быстро узнают все наши соседи. И