Меня же он поймал на моем страхе потерять Хурру. Я же на самом деле очень сильно боялась, что Эбрахил, осознав, что я не собираюсь отдавать ему дочь, найдет какие-нибудь обходные пути, чтобы получить ее в свои руки. А Гирем, будучи отцом Хурры, по законам Аддийского султаната имел на нее гораздо больше прав, чем я. Собственно, я даже на себя не имела бы прав, живи в Аддии.

И вторым моим страхом, который Гирем понял даже раньше, чем я сама, стала моя страна. Как бы я не притворялась, но в глубине души я понимала, что мое королевство никакое не королевство. Я даже с Ургородом посоревноваться не могу. Мой «Златоград» всего лишь крошечное поселение на краю Южной пустоши. Маленькая деревня. А весь это церемониал и обращение по титулу, которые я ввела в поселении, ничто иное, как игра в куклы. Именно поэтому вовремя сказанная фраза о «кукольном королевстве» и вызвала у меня такую ярость.

Гирем управлял моими чувствами, как извозчик лошадью. А я, как тупая ослица, следовала за морковкой, подвешенной у моей морды.

И, конечно же, осознание всей ситуации и бессонная ночь сказались на моем настроении. Я была страшно зла. И на Гирема, за то, что играл мной, как кошка мышкой, и на себя за то, что попала в его лапы.

— Доволен? — хмуро спросила я. Мне хотелось швырнуть перо, которым я только что отдала половину земель моей страны. И пусть эти территории принадлежали мне только формально, и для их освоение мне нужны были многие десятилетия, но все равно делиться тем, что могло достаться моим детям, оказалось неприятно. — Надеюсь ты не рассчитываешь, что я помогу тебе получить признание твоей Амилории? — растянула я губы в ехидной улыбке. — Тебе придется справляться с этим самостоятельно. И, поверь, я даже пальцем не пошевелю, чтобы помочь.

— Ну, что ты, Елька, — в тон мне ответил «его величество» Гирем, старательно сворачивая документы и убирая их во внутренний карман, — я о таком даже не думал. Но, — он улыбнулся, — у меня есть что пообещать Аддийскому султану. А император…

— Не смей впутывать Хурру! — воскликнула я, перебивая его реплику. Умом я понимала, Гирем снова давит на мою больную мозоль, чтобы заставить меня забыть обо всем. Но сдержаться просто не смогла. Слишком сильные эмоции вызывали его угрозы. Я вскочила со стула в зале Советов, где мы подписывали все запланированные на сегодня документы, сжала кулаки, еле сдерживаясь от того, чтобы прямо сейчас не броситься на Гирема. — Если ты хотя бы попытаешься вывезти мою дочь из Южной пустоши, я собственноручно прикончу тебя, Гирем. И ты никуда не сбежишь! Я жизнь положу, чтобы найти тебя и уничтожить! Клянусь всем Богам! — Выкрикнула я клятву. Меня колотило. Я была так зла на Гирема, что даже не задумалась о том, что говорю. И, когда гром, раздавшийся прямо в помещении известил о том, что клятва принята, я резко выдохнула.

Голова закружилась. Я не собиралась поступать так опрометчиво. Все знали, Древние Боги не прощают клятвопреступников, и поэтому старались не использовать эту клятву. Все же люди слишком изворотливые существа, в отличие от Богов.

— Кхм, — кашлянул Гирем. Он мгновенно изменил тон, и говорил теперь, как обычно, без того едва заметного ехидства, которое присутствовало в его голосе во время переговоров, — не понимаю, Елька, почему ты решила, что я хочу навредить своей дочери. Ты ведь меня знаешь очень хорошо. Я люблю Хурру. А про то, что готов отдать ее султану, я сказал только для того, чтобы ты стала сговорчивее. И это сработало. Но я никогда не поступил бы так с дочерью.

— В таком случае, — равнодушно произнесла я, плюхаясь обратно на стул, — тебе нечего бояться.

Вся злость сразу ушла. Я понимала, что совершила большую ошибку. Нельзя раскидываться такими клятвами, которая была произнесена прямо сейчас. Герцог Форент тяжело вздохнул.

— Это было не слишком умно, Елька, — покачал головой Гирем.

— Я согласен с ним, ваше величество, — подал голос герцог Форент. — Кто знает, как жизнь обернется. А ваша клятва может сильно осложнить вам жизнь в будущем.

— Если он не станет продавать Хурру султану за понюшку табака, — буркнула я, — то никому плохо не будет.

— Я и не собирался, Елька, — снова повторил Гирем.

— Тогда тебе нечего бояться.

Говорить больше было не о чем. Мы еще немного посидели в зале Советов, молча. Думаю, никто из нас не ожидал такого финала, и каждый немного растерялся.

А потом Гирем встал, поклонился и быстрым шагом покинул нас. Он хотел уехать в Грилорию сегодня же, чтобы как можно быстрее вернуться со своими людьми.

— Ваше величество, — молчание нарушил герцог Форент, — не стоит сожалеть о сделанном. А если вам так сильно нужны земли этой самой Амилории, то через некоторое время можно будет развязать войну и захватить их силой. Тогда вся пустошь снова станет вашей.

— Угу, — кивнула я. А ведь правда. У меня очень хорошие союзники, и захватить такую маленькую страну силами моей и Грилорской армии будет очень просто. — Тогда нам стоит подумать о другом. — Я подвинула к себе чистые литы бумаги и снова взяла перо. — Через несколько месяцев у нас будут деньги. Очень много денег. И мы должны решить, что будем делать и куда двигать страну. Иначе Амилория захватит нас.

— Я не думаю, — мой верный советник покачал головой, — что такое может быть. Его величество Фиодор поддержит вас любыми средствами.

— Поддержит, — кивнула я. И растянула губы в искусственной улыбке. По-настоящему после всего случившегося улыбаться не получалось. — Но вы же знаете, я люблю все делать сама. А значит мы должны сделать так, чтобы моя страна развивалась быстрее соседа и была сильнее.

— Кстати, — внезапно дверь открылась и голова Гирема заглянула в кабинет, — чуть не забыл. Мои ребята начнут зачистку пустоши с этого края. Так что ты можешь построить свой первый город гораздо раньше меня и стать сильнее. Только это ничего не изменит, Елька. Ты не способна втравить свою страну в войну ради каких-то земель. — Он подмигнул мне и исчез, закрыв дверь с той стороны.

— Все же хорошо, что ночной король ваш друг, а не враг, — глубокомысленно заметил герцог Форент, нарушив долгую паузу, возникшую после фразы Гирема.

— Да, чтоб его! — выругалась я, выплескивая все, что накипело, и швырнула таки перо в угол комнаты. Вскочила и выбежала за дверь. Разумеется, этот наглец уже растворился в серых тенях, которые мои дети назвали изнанкой. Я оглядела пустой коридор