– Я понял, гулять не стоит, – улыбнулся Григорьев.

Одна мысль, что Кира может простудиться и заболеть, показалась ему ужасной. Она же была такой хрупкой.

В конце концов они нашли маленький грузинский ресторанчик, где просидели до позднего вечера. Официанты их не торопили, видели, что влюбленные.

– Понимаешь, я даже не думал, что ты мне понравишься. У тебя же жуткий характер! – объяснялся в любви Григорьев. – С тобой невозможно договориться. И убедить тебя нельзя ни в чем! А когда ты начинаешь сердиться?! Ты даже не представляешь, как ты опасна, когда сердишься. Подойти нельзя.

Кира жевала веточки кинзы, слушала его и думала, что Григорьев будет первым в ее жизни мужчиной. «Интересно, его это обрадует, разочарует или удивит?» – задавалась она вопросом.

Григорьева это удивило. Даже ошарашило. Он был уверен, что модная легкость нравов не обошла стороной и Киру. Потом его затопила нежность. Эту ночь он Кире мешал заснуть, прижимая к себе обеими руками.

Наутро он поставил ей условие:

– Ты переезжаешь ко мне.

– Зачем? – спросила Кира.

– А как ты представляешь отношения, если мы живем в разных местах?

– А у нас будут отношения? – спросила Кира.

Она еще не совсем поняла, зачем ей Григорьев каждый день. Более того, никакого удовольствия от секса она не получила. Олег Борисович ей нравился, но что-то менять?

– Слушай, все остается как прежде. Но жить лучше вместе, – твердо сказал Григорьев.

– Олег, – запнулась Кира, – давай не будем спешить. Мне как-то странно менять все только из-за постели.

– Ты серьезно? Из-за постели? – спросил Григорьев. – Вообще-то я тебе сказал, что я люблю тебя.

– Ты сказал, что я тебе нравлюсь. Я люблю точность.

– А ночью? – растерялся Григорьев. – Ночью я тебе говорил.

– Ах да, – покраснела Кира.

– Ах да, – передразнил ее Олег Борисович.

– Не торопи меня, – попросила Кира, но сама твердо решила, что она не будет навсегда переезжать к Григорьеву. «Как бы ни повернулись события, но жить я буду у себя!» – сказала она себе.

Григорьев не торопил, просто сделал все, чтобы Кира не чувствовала себя скованно. Больше всего разговоров было среди продавцов магазина. Сначала обсуждали и жалели Зулю, потом осуждали Киру, а потом решили ее пугать перспективами.

– Что хочешь, он мужик богатый, женщин будет менять. И тебя поменяет на другую, – говорили ей.

– Угу, – отвечала Кира, погруженная в свои мысли. Она никак не могла настроиться на правильный лад. Григорьев ежеминутно оказывал ей знаки внимания, не стесняясь ни сотрудников, ни покупателей. Она же стеснялась, одергивала его, даже выговаривала ему. Но он глупо улыбался и приговаривал: «Какая ты красивая!»

Понятно, любая женщина начинает таять от таких слов. И Заболоцкая не стала исключением. Своей лаской, заботой, опекой Григорьев сумел ее смягчить, сделать спокойнее и даже добрее.

Теперь надо было быть осторожной, соблюдать конспирацию, ничем себя не выдать. Кира понимала, что Григорьев не будет проверять, сколько и как она тратит их совместные деньги, отложенные на всякий случай. «Всякий случай», в понимании Олега Борисовича, были не только болезни и разбитая машина, но и удачно подвернувшийся случай выгодной сделки или покупки. Например, нежилое помещение, валюта по обвалившемуся курсу или часть чьего-то перспективного бизнеса. «Понимаешь, – говорил он Кире, – когда человек бежит из страны, отдает долги или вообще решил «завязать» с таким геморроем, как бизнес, он сильно не торгуется. Это самый удобный момент. Он уже все для себя решил. Ему хочется быстрее развязать себе руки. Ну или его подгоняют известные обстоятельства».

– Это какие же обстоятельства? – на всякий случай спросила Кира.

– Бандиты, – лаконично ответил Григорьев.

Кира и так знала ответ, спросила, чтобы подчеркнуть свое внимание к словам Олега Борисовича. Она уже давно поняла, что тот любит себя считать аксакалом в бизнесе. Что касается самой Заболоцкой, то она на эти деньги смотрела иначе. Она мысленно их разделила на три части. Первую часть – она считала – трогать нельзя ни при каких условиях. Эта часть – их гарантия выживания в возможной тяжелой ситуации. Вторая часть тоже не могла пойти на развитие бизнеса или какие-либо траты. Эта часть должна была обеспечить достойное медицинское обслуживание, если оно, не дай бог, вдруг понадобится. «Мало ли, вот бабушка у нас заболела, так в ломбарде все заложили!» – вспоминала Кира детство. Поэтому вторая часть может расходоваться только в случае тяжелой болезни. «Ангины, аппендициты и прочие пневмонии лечим на текущие заработки!» – говорила она себе. А вот третья часть предназначалась для преумножения богатства. «Не стоит ждать удобного случая, надо думать, генерить идеи и открывать новое дело. Нельзя стоять на одной ноге. А торговля хозяйственными товарами, хоть и в двух точках, это все же одна нога», – думала она про себя, подсчитывая доходы и обнаруживая иногда падение прибыли от торговли тазиками и вениками.

Кира была натурой любознательной, но эта любознательность была однобокой. Заболоцкую не интересовали открытия мировой науки, похождения геологов в горах Мексики или политические дебаты мировых деятелей. В газетах и других средствах массовой информации она изучала новости экономики и бизнеса. А еще она любила ездить по городу и наведываться в самые разные магазины, конторы, изучала спрос на услуги, прикинувшись скучающей богатой домохозяйкой. Именно поэтому этот ее разговор с Григорьевым за завтраком не был спонтанным или случайным. Это был плод многомесячных наблюдений, размышлений и подсчетов.

Олег Борисович знал, что просто так Кира разговоры не заводит, денег не просит. Еще он понимал, что сумма ей нужна не просто большая, а очень большая. Иначе разговор об их специальном счете бы не зашел. Поэтому он отвлекся от размышлений, как ему повезло с Кирой, и обратился к сути вопроса.

– Заинька, – сказал он, – тебе нужно много денег?

– Очень, – честно ответила Кира.

– А как же твой принцип «трех слоев»? Как быть с тем, что две части денег мы договорились не трогать?

– Я помню, постараюсь обойтись, но третью часть возьму всю. И, если понадобится, прихвачу вторую. Но все же постараюсь…

Григорьев посмотрел на Киру. Та выдержала взгляд. Олег Борисович прям-таки почувствовал, что Заболоцкая сейчас превратилась в пружину. Так она ждала его решения. Еще он знал, что она все равно возьмет деньги, но ей очень не хочется ссориться.

– Хорошо, если ты считаешь, что твоя идея жизнеспособна, поступай, как считаешь нужным. Я тебя благословляю и желаю удачи.

Кира посветлела лицом, разгладилась морщинка над переносицей.

– Спасибо тебе! Какое счастье, что ты все правильно понимаешь. Но, с другой стороны, ты же бизнесмен! Ты просчитываешь все моментально!

Григорьев расхохотался:

– Не подлизывайся!

– Ладно, не буду, – улыбнулась Кира. Она