лишних сплетен и пересудов. Она плачет, потому что не мыслит, что будет, если провалит экзамены. Домой ей дороги нет. Профессор успокаивает, уверяя, что она умница и прекрасно всё сдаст. А он, со своей стороны, сделает всё от него зависящее. Потом его рука по-отечески гладит её по голове, а губы слегка касаются её заплаканного лица. Обрыв киноплёнки. Пауза. В следующем кадре она, счастливая, находит себя в списках поступивших и с благодарностью ждёт его у входа в институт. Подъехавшая «Волга» резко разворачивается, Профессор выходит из машины и, холодно ответив на приветствие девушки, исчезает в здании. Крупный план выхватывает растерянное девичье лицо. Следующий кадр почему-то особенно яркий, цветной. Лекция по искусству, которую читает Профессор, собирает немыслимое количество студентов. Он говорит вдохновенно, поражая эрудицией и артистизмом, любуясь производимым на аудиторию эффектом. Выдержать такой накал невозможно. Студентки пожирают красавца-профессора глазами. «Бог!» – шепчет одна. «Гений», – выдыхает другая. В кадре крупным планом грустные глаза Вероники. Она слышит эти восторги, и её лицо постепенно бледнеет. Девушка резко поднимается и выбегает из аудитории. Последний кадр. Вероника плачет в тёмном углу фойе института, уткнувшись лицом в стену. Кто-то осторожно кладёт ей руку на плечо. Обернувшись, она видит седую прядь, любимые глаза и в ту же секунду бросается в такие знакомые, крепкие объятия того, кого считает лучшим из людей, Гением.

Свет в кинозале зажгла Аня, убрав руки Вероники от её лица.

– Так-так, это что-то новенькое. Ты говоришь о Профессоре в прошедшем времени? – Она с любопытством заглянула в глаза подруги. – «Я думала, что он необыкновенный, я думала, он Гений», – передразнила Аня Веронику. – А теперь что, уже не думаешь так? Ну и ну, – она удивлённо покачала головой. – Почти три года вы с ним вместе, а теперь что случилось? – Девушка не могла сдержать своего любопытства, забросав подругу вопросами.

Вероника откинулась на спинку стула и горько усмехнулась.

– Да что ты знаешь? Это разве «вместе», когда я, как воришка, чтобы соседи не увидели, крадусь в его квартиру, если жена в отъезде, на даче? Это разве «вместе», если мы окольными путями выезжаем на машине за город, чтобы побыть вдвоём? – Вероника перевела дыхание от волнения. – Или, столкнувшись в коридоре института, холодно здороваемся и проходим мимо друг друга, чтобы не вызвать подозрение блеском в глазах. – Она обречённо махнула рукой и отвернулась.

– Нет, ты подожди, не отворачивайся. – Аня, взяв Веронику за плечи, попыталась вернуть подругу в прежнее положение. – Говори сейчас же, он тебя обидел? Что случилось? – Она с замиранием сердца ждала ответа.

Та посмотрела на подругу с благодарностью за тревогу и волнение.

– Ничего не случилось. Просто Профессор взял «фальшивую ноту», – очень спокойно ответила Вероника.

Услышав такое, Аня совсем разволновалась.

– Да что ж такое? О какой ноте ты говоришь? Да, Профессор – гений искусствоведения, его книги издаются по всему миру, на его лекции съезжается пол-Москвы, но он не владеет никаким музыкальным инструментом, чтобы брать какую-то там ноту. – Её возмущению не было предела, она совершенно не понимала подругу.

– Успокойся, пожалуйста. Для меня «взять фальшивую ноту» – это значит совершить поступок, не соответствующий статусу, образу жизни, даже просто элементарной порядочности. Понимаешь, гении не должны фальшивить ни в искусстве, ни в жизни. – Вероника говорила удивительно спокойно, как будто давным-давно пришла к такому выводу.

– Ты не уходи от ответа, – Аня никак не могла успокоиться, – какую такую «фальшивую ноту» взял твой Профессор? Что он натворил? – Её терпению приходил конец, она уже не могла больше сдерживаться и беспокойно ёрзала на стуле.

– Да у него всё прекрасно, всё в «шоколаде». На следующей неделе будет шумно праздновать с женой юбилей совместной жизни. Уже и приглашения отпечатаны. Я одно случайно увидела в деканате. – Голос Вероники предательски дрогнул. Аня удивлёнными глазами посмотрела на подругу.

– То есть как отмечать юбилей совместной жизни? Ты же говорила, что Профессор обещал развестись, чтобы быть только с тобой? – Она отчаянно хлопнула себя по коленке. – Вот подлец какой, я же говорила, что он старый козел, – от возмущения она встала со стула. – Ты не знаешь, а я ведь его защищала, когда мне говорили, что он на первокурсниц заглядывается. – Девушка подняла руку, чтобы произнести следующую гневную тираду, но, увидев глаза подруги, полные отчаяния, сникла и обняла её за плечи.

– Ничего-ничего, получит у меня Профессор юбилей совместной жизни, – очень тихо, чтобы не услышала девушка, произнесла Аня, зарывшись лицом в её прекрасные светлые волосы.

* * *

На следующей неделе Вероника шла на лекцию Профессора с тяжёлым сердцем. До его юбилея оставалось два дня, и девушка пребывала в подавленном состоянии. Она избегала разговоров и встреч с ним, не могла его видеть и слышать. Профессор рухнул с того пьедестала, который Вероника долго воздвигала в своём сердце. Ей было больно и в то же время, прекратив общение с ним, она почувствовала ощущение какой-то лёгкости, такой же, как при пробуждении от кошмарного сна: ты просыпаешься и понимаешь с облегчением, что это был всего лишь сон.

Вероника заняла своё место и посмотрела на часы. Аня опаздывала. Лекция началась. Профессор в очередной раз блестяще раскрывал тему, постепенно увлекая аудиторию. Время от времени он бросал красноречивые взгляды на девушку, но та упорно не смотрела на него, уткнувшись в тетрадь и делая вид, что старательно записывает. Неожиданно дверь распахнулась, и в аудиторию вошла Аня с двумя студентками. У всех троих в руках были большие букеты цветов. Они извинились за опоздание и с улыбкой посмотрели на Профессора. Взоры всех присутствующих обратились к ним. Вероника никак не могла понять, что не так с Аней. Вроде всё как обычно: модная мини-юбка, немного короче, чем всегда; так называемый «батник» бирюзового цвета – женская блуза по типу приталенной мужской рубашки – и, конечно, безумно модные туфли на «платформе», позволявшие девушкам быть невероятно высокими. Да, всё было, как всегда, но какое-то сомнение не покидало Веронику. Она взглянула ещё раз на лицо подруги и ахнула. Ещё не пришло время повсеместной рекламы, которая сейчас заполонила всё медийное пространство и является частью нашей жизни, поэтому лицо Ани представляло собой всего лишь агитационный плакат с надписью: «Как не надо краситься молодым девушкам». Её глаза были подведены чёрными «стрелками» немыслимой длины, подчёркивающими линию век. Слой тонального крема и пудры делал неестественно светлой нежную кожу. Но главное, ядовито-красная помада, нанесённая в три или четыре слоя, была ярким завершением этого немыслимого макияжа.

«Ну зачем Анька выбрала такую яркую помаду? Она ей совсем не идёт», – подумала