что заявил, что прямая демократия "быстро и катастрофически разорится на рифах когнитивной некомпетентности" (см. также Budge 1996, 69). Приверженцы модели партиципаторной или радикальной демократии, с другой стороны, утверждают, что прямой демократический выбор не только желателен с нормативной точки зрения, но и осуществим. Не обязательно, чтобы все граждане решали все вопросы, будучи полностью информированными и систематически оценивая все аргументы. Если возможностей и мотивации не хватает, они могут прибегнуть к упрощающим стратегиям . Используя короткие пути и подсказки, они могут делегировать поиск информации другим и принимать рекомендации органов власти, которым они доверяют как компетентным (Lupia and McCubbins 1998; Kriesi 2005, 9).

Это понятие упрощающих стратегий очень важно и нуждается в пояснении. Как и в повседневной жизни, когда мы находимся на пределе своих знаний, мы начинаем полагаться на доверие . Чтобы безопасно управлять автомобилем, нам нужны инструкции по обращению с ним, но мы не обязаны знать, как работает двигатель. Никто точно не знает, как работают все сложные компоненты атомной электростанции. Ее проектируют, строят и эксплуатируют специалисты, каждый из которых доверяет профессиональным знаниям других. В политике мы можем сделать аналогичные наблюдения. Члены парламента специализируются в некоторых предпочтительных областях политики, и эксперт по социальной политике , например, может опираться на советы коллег, когда речь идет о фискальной политике. Она принимает решение, основываясь на подсказках или эвристике .

Тот же механизм, заменяющий доверие знанием, работает и с избирателями. Они полагаются на рекомендации других людей, которые, как предполагается, знают больше о налоговых или ядерных вопросах, о которых идет речь. На самом деле, полагаться на опыт профессионалов, которым доверяют, может быть даже более рационально, чем пытаться самому досконально разобраться в вопросе. Поэтому не стоит обвинять избирателей в том, что они слишком мало знают о предмете голосования; замена доверия к эвристике и подсказкам других людей собственными знаниями не является поведением, характерным для прямой демократии.

Таким образом, поскольку швейцарская прямая демократия спустя более века не "катастрофически опустилась на рифы когнитивной некомпетентности", мы можем отказаться от предложения Сартори и сосредоточиться на другом вопросе: в какой степени избиратели полагаются на систематическое восприятие аргументов или на подсказки, используя упрощающие стратегии ?

Обширное исследование прямой демократии, проведенное Кризи (2005) на основе данных опроса VOX по 148 голосованиям в период с 1981 по 1999 год, содержит интересные эмпирические данные и выводы. Прежде всего, не следует недооценивать возможности избирателей. В своем большинстве избиратели принимают решения на основе систематической оценки аргументов "за" и "против". Как и ожидалось, это в основном хорошо информированные, мотивированные и политически заинтересованные избиратели. Более того, избиратели принимают решение на основе аргументов, если у них есть сильные предпочтения в отношении того или иного вопроса, основанные на личных знаниях (см. также Коломбо 2018). Напротив, эвристическое голосование преобладает среди избирателей со слабым мнением, амбивалентным отношением или неосведомленных о рассматриваемом вопросе. Однако исследование также показывает, что различия между систематическим и эвристическим голосованием не абсолютны: систематическое голосование в значительной степени опирается на аргументы, предоставленные политической элитой, многие из которых не сильно отличаются от эвристики и подсказок. Более того, избиратели, похоже, разумно используют эвристики; они не воспринимают их механически, а смотрят на контекст и акторов, которые их предоставляют. Подсказки как таковые не работают - они должны быть достоверными. В итоге исследование пришло к выводу, что избиратели не проявляют "рационального невежества", выдвигаемого элитарной теорией, и что эвристическое голосование в целом не приводит к иррациональному выбору (см. также Steenbergen and Colombo 2018). Эти выводы, однако, зависят от еще одного существенного фактора: кампании и качества аргументов, предлагаемых политическими элитами.

 

4.5.4 Роль политических партий и их кампаний

Политические партии играют решающую роль в результатах голосования . В идеальном случае референдума, когда все они единогласно поддерживают проект, успех практически гарантирован, и это неудивительно. Предложенный компромисс предвидит возможное противодействие и представляет собой Парето-оптимальное решение, в котором никто не проигрывает по сравнению с существующим положением вещей. Группы интересов также поддерживают это предложение. Таким образом, оппозиция в этой кампании слаба и не может убедительно предложить более привлекательное решение.

Такая идеальная ситуация встречается относительно редко. Чаще некоторые группы чувствуют себя проигравшими, и политические элиты раскалываются: одна или несколько из четырех правительственных партий уходят и играют в игру оппозиции по конкретным вопросам . Это может произойти уже в ходе парламентских слушаний или позже по решению рядовых членов партии, которые не всегда поддерживают позицию своей парламентской делегации. Во всех этих случаях риск поражения правительства значительно возрастает. В прежние времена правоцентристская коалиция, будучи естественным большинством, в конце концов, могла выиграть два из трех голосований против левой оппозиции (Papadopoulos 1994, 137). В условиях, когда Швейцарская народная партия стремится усилить свой правый профиль за счет оппозиции по конкретным вопросам , правоцентристская коалиция часто оказывается расколотой, что ставит под угрозу правительственные проекты. Если две партии покидают большую коалицию , поражение правительственного проекта весьма вероятно.

Многие выборы находятся где-то между этими вполне предсказуемыми крайностями успеха или неудачи правительства. Если исход выборов предсказывается как напряженный, важную роль играют два фактора: состав партийных коалиций правительства и оппозиции и их предвыборная кампания (Kriesi 2005, 82-3). Это удивительно, поскольку деньги на избирательные кампании поступают в основном от групп интересов . Однако для того, чтобы пропаганда заслуживала доверия, она должна быть встроена в предвыборные стратегии партий. Более того, интенсивность кампаний и количество денег, потраченных на пропаганду , сильно варьируются в зависимости от близости голосования, на которую рассчитывают элиты (см. также Hermann 2012, 16).

Во всех этих случаях исход народного голосования характеризуется высокой степенью неопределенности. Исход избирательных кампаний, как теннисных матчей между двумя одинаково сильными игроками, невозможно предсказать на основе прошлого. Действующие лица адаптируются и извлекают уроки из прошлых неудач. Модели научных исследований способны анализировать результаты задним числом, но они не могут предсказать исход предстоящих голосований, что может быть даже полезно для прямой демократии. Однако основные выводы таковы: политические элиты, их коалиции и предвыборные кампании играют важную роль в исходе народного голосования. Тем не менее, они не контролируют прямую демократию. Правительственная коалиция иногда проигрывает, а успех оппозиции иногда становится большой неожиданностью. Правительство и политические партии научились с этим жить.

 

4.5.5 Можно ли за деньги купить голоса?

После голосования проигравшая сторона часто жалуется, что другая сторона победила, потому что у нее было больше денег на пропаганду . Действительно, случается, что антиподы в голосовании