с компанией были местными, а с местными дом умел разбираться! Сразу все дружно стали звать участкового…(Ага! Разбежались…) Мелания Сидоровна позорила хулиганов, а баба Улька вспоминала каких-то дружинников…

Я уже хотел закрыть окно, как с другой его стороны нарисовалась макушка. Малой не допрыгивал до подоконника; темечко то появлялось, то исчезало — видно, его хозяин не мог удержаться на цыпочках. Следующей появилась рука с перевязанным пальцем:

— Во, видишь, пацан? Ты нам должен!

— С какого краю?

— Твой гвоздь, да? Твой ответ! Ты нам должен.

Его повело в сторону; нелепо взмахнув руками — он тут же пропал из виду.

Я решил воспользоваться обстоятельством — и прикрыть окна. Как вдруг… Этот голос донесся с лавочки: Кирюшин голос:

— Кончай, Болт! Тебе Мотыль компенсировал травму?.. Компенсировал! Греби сюда… Здесь телка на подходе.

И я все понял…

На том месте, где сейчас качели, раньше был прудик. И комаров — навалом!.. А у нас была антимоскитная сетка. И дядя Жора вбил пару гвоздей (по краям подоконника), чтобы эта завеса держалась.

Так что (если разобраться!) дело не в Машкиной небрежности: окна были закрыты! А этот скот просто заполз к нам по наводке… Вот же они: эти два гвоздя! А если отъехать, на полу — точно! Отыщется и пара-другая капель загустевшей крови.

…Я знал, где искать кандидата на эту глупую шляпу: «сократку»!

И только я это сообразил, как ожил наш домашний телефон!

— Меня — нет! Я — умер… Не отвечай!

Но никто и не думал поднимать трубку; а Машка гордо и независимо пришла ко мне. Из-за ее спины таращился смущенный Петька.

— Сгинь! — Приказала мне сестрица. — Пусть побегают, побеспокоятся… Никто здесь не видел, как мы тебя привезли… Эти, — указала она на окна, — пришли позже.

А там продолжалась своя дискотека: какой — то блеющий дискант клялся на могиле старушки, что пересмотрит свои прежние асоциальные принципы…Потом вдруг все как-то решительно оборвалось: из дома вышла парочка нехилых с виду ребят, присоединилась к поджидавшей их девчонке — видимо, курортники собрались в ночной рейд. Компания на лавочке подхватилась и, гремя недопитыми жестянками, стала консультировать возможных клиентов: где лучше «оторваться», а где — «полный отстой»…

По сути, Кирюша этим и «зарабатывал» все лето.

А я вцепился в Петра мертвой хваткой! Я пригласил его срочно «поговорить». Но когда я сказал, что мне нужно — он обалдел! Он даже спросил: не сильно ли я пострадал, скатившись с яхты?.. Ну там — головкой не шибанулся? У меня сжалось сердце, когда он вернулся к двери — и дернул ее на себя!.. Машка чуть не свалилась ему на руки (подслушивала? Это у нас — семейное).

А Машка — сияла! (И с какого баяна — такая счастливая?)

— Грабить Мотыля? Я — с вами!

— С ума сошла. — Нежно предупредил законопослушный Черноухов. — Никто никуда не пойдет! Дождемся утра…

Тут я встрял:

— Ладно, сосед, забыли…Ты же не супермен, в самом-то деле! (Это я на Машку играл, кто не понял.) Я…Я сам к нему поеду! Он в субботу — дежурит; прорвусь на вахту — (Тут я всхлипнул дозированным страданием), — вот только собаку мне одолжи, ладно?.. Тристан не предаст: он — прикроет, я же знаю.

Но Черноухова уже бросило в раж. И, самое главное! Машка… Ну прямо расцвела! (Ей над парнем поиздеваться — обновки не надо!..)

— Собаку не дам! — Еще туго соображал Петька. — Хозяин — на вахте. А кто — дома?

— Сигнализация… — Ласково подсказала Машка. — Он один живет: своих бабочек охраняет.

Петька беззащитно огляделся: мы загоняли его в тупик.

Он помедлил: — А…со стороны окна?

Машка чуть не пританцовывала…

— Пожарная лестница, шестой этаж. Всего — шестой…Кто у нас альпинист?

Она подтолкнула его к окну для дальнейших указаний:

— Видишь, дверь на балкон открыта…И свет сеется: там у него — аквариумы.

Черноухов как-то странно поглядел на нее. А потом выдавил с заметным усилием: «Значит, ты хочешь, чтоб я сел в тюрьму?»

— Да! Хочу… — Машка то же как-то особо на него сощурилась. — Буду носить тебе передачи. И любимую газету. И заберу Тристана. Побег устрою…

— В опасные игры — играешь.

Однако уже глядел в окно, как стратег: что-то взвешивая и решая. И вдруг — резко развернулся:

— Но там же — туча насекомых, верно? — Он почти торжествовал.

— Бедный Петя! — Не по-девчоночьи зрело вздохнула Машка — и даже руки на пузе сложила, как делала баба Улька. — Пойдем, мой родненький, отведем мотоцикл…Или лучше — сам шаркай в свой гараж! Я знаю, кто нынче еще не спит в Евпатории…

Это, конечно, было жестоко. Но у нас вся семья — «кузнецы своего счастья».

— Его легко узнать. — втиснулся я в опасную паузу. — Крылышко с правой стороны испачкано красным лаком. Машка пролила.

— Да! — Подхватила сестра — и выставила в доказательство свои когти. — Вот такого цвета крылышко, мой Роланд!

— А если что-то случится?..

— Я буду молиться за тебя, рыцарь! (Бросила она реплику в сторону: то же у Андрэ научилась?)

У меня, честно сказать, что-то царапнул в душе, когда он наклонился и потрепал по загривку свою собаку… А потом — вскочил на подоконник — и сиганул оттуда на площадку.

Теперь мы с Машкой только смотрели…Он шустро, как — будто занимался этим всю жизнь, вскарабкался по узкой пожарной лестнице…Я даже дыхание затаил: мне казалось — я слышу, как она скрипит и елозит по стене…Потом он исчез за балконной дверью: мы с Машкой поглядели друг на друга (как два подельника)…Показалось, что его нет целую вечность…И все-таки он появился! Сестра, дура — даже захлопала в ладоши…Он стал спускаться. Медленно, жутко медленно…Потом я уже понял, что там непорядок с лестничкой… И на уровне третьего этажа эта старая ржавая рухлядь вдруг отошла от стены… Впору было перекреститься!

— Смотри: что ты натворил! — И Машка дала мне подзатыльник. (Не, ну как вам это?..)

Сама эта красавица сидела на моей «панели космонавта», свесив наружу ноги. Ага, я теперь и виноват!.. Дать бы ей сдачи, но что-то отвлекло… Дасэр! Он-то здесь каким боком? Сидит на спинке скамьи… — то же, представьте, не сводит своего змеиного личика с нашей лестницы; один Челюскин пока в выигрыше — в несколько прыжков достиг заветного места — и уже топорщит усы из дупла. Как теперь вернешься, Дасэр?

А маленький юркий водила ББГ (уже — разжалованный?) и не собирался воевать за временное жилье. Он скатился со скамьи — и почти распластался в чудном галопе, спеша к погибающей лестнице…Петька висел на