— Да у отца заначка была.

— Ты хоть знаешь, сколько она стоит?

— Нет, а что она такая дорогая?

— Это элитная марка виски 2000 года с выдержкой более 60 лет, прошедшая войну и удивительно сохранившаяся. Если я тебе скажу ее стоимость, у тебя будет инфаркт.

— Так ты пить-то будешь? — Похоже, он не услышал реплики Себа или, по крайней мере, хорошо сделал вид, что не слышал.

— Ага.

Он разлил виски по бокалам, и он тут же заиграл завораживающим янтарным цветом. Покрутив бокал в руке, понаблюдав за переливами, Себ отпил. Хиро повторил за ним, хотя зачем и сам не знал. Посидев еще немного в тишине и сделав еще пару глотков, Себ поставил бокал и уставился на Араки. Тот поежился от его взгляда и, на всякий случай, отодвинулся подальше.

— Ответь мне всего на один вопрос: какого черта? — сказал белобрысый своим спокойным безмятежным тоном.

— Какого черта что?

— В целом, но давай начнем с того, какого черта ты напился?

— Да не знаю я. — Он облокотился на спинку дивана и запрокинул голову. Алкоголь еще сильнее ударил в голову, и на лице его проступил характерный румянец, перед глазами все плыло и плясало. — Я просто пришел домой, и настроение было такое, что в пору пойти удавиться. Я не нашел, чем себя занять, и вспомнил про бутылку.

— Ну, это, конечно, причина открыть такой вискарь, — саркастично бросил он.

— Тебе-то какое дело?

— Действительно. — Он допил один бокал и налил еще себе и Хиро.

Какое-то время они, молча, пили. Араки сначала чувствовал себя некомфортно в такой непривычно шикарной обстановке, боялся ляпнуть лишнего или, что еще хуже, разбить чего, но алкоголь здорово раскрепощает, и вскоре без какого-либо стеснения он съел всю колбасу, принесенную Себом на закуску. Белобрысый был не против и после принес еще одну тарелку, которая тоже быстро закончилась. И сам он тоже опьянел почти до такого же состояния. В мешковатом кресле он позволил себе расслабиться и уже больше лежал, чем сидел, запрокинув голову так, что ни Араки, ни комнаты он не видел, его взгляд был устремлен в потолок.

Довольно скоро сидеть в тишине и заурядно выпивать Хиро надоело, и от скуки он встал с дивана и, слегка шатаясь, подошел к телевизионной стойке. Не спеша он осматривал то, что стояло на полках, и не смог скрыть своей радости, когда увидел игровую приставку и, уже предвкушая возможность окунуться с головой в ранее неизвестный ему виртуальный мир, он случайно заметил стоящую рядом рамку с фото. На фото был Себастьян, но на несколько лет моложе, в обнимку с обворожительно красивой длинноволосой девушкой. Это явно было не очень умело сделанное селфи, да и качество фото явно хромало, но было на нем что-то такое, что притягивало взгляд.

— А ты, оказывается, улыбаться умеешь, — едва слышно сказал Араки, взяв в руки рамку, чтобы лучше ее осмотреть.

— Положи на место, — так же, не меняя положения, сказал Себ.

— Слушай, а мы никого не разбудим? — Он положил ее обратно и нажал на кнопку включения приставки.

— Нет. Я один живу.

— Ясно, а это твоя сестра?

— Нет. И хватит меня донимать.

— Девушка, значит?

— Я что тебе только что сказал? — Тон его был все такой же безмятежный, но на этот раз он сказал чуть громче.

— Не хочешь говорить, значит? — он явно дразнил Себастьяна. — Бросила тебя, что ли?

— Не лезь не в свое дело. — Себ был непоколебимо спокоен.

— О! Хорошая фраза, почаще ее себе напоминай, ладно? — Он усмехнулся. — А если серьезно, не считаешь, что это как-то нечестно? Ты обо мне все знаешь вплоть до того, что мне иногда кажется, что ты — экстрасенс или что-то вроде того, а я о тебе — совсем ничего? Может, я имею право знать хоть что-то?

— Алкоголь остатки инстинкта самосохранения в тебе добил? — Он сел нормально и посмотрел прямо в глаза Хиро, от чего у него по телу пробежали мурашки. — Ее нет больше в моей жизни. И не будем об этом.

— Прости я…

— Тебе не кажется, что ты слишком часто извиняешься? Это раздражает.

Себастьян встал с кресла, одним резким движением допил виски в своем бокале, подошел к окну и открыл дверь на балкон. В комнату тут же ворвался свежий морозный воздух. Хиро вышел вместе с ним. Холодный ветер потрепал их за волосы, от чего они оба поежились, но, однако, холод привел обоих в чувство. Себастьян прикурил сигарету. Едкий дым затейливо извивался и, раскачиваясь от ветра, поднимался к потолку.

— Араки, помнишь, ты говорил, что хочешь защищать людей?

— Что? А ну да… — Он замялся ненадолго. — Помню, а что?

— Что это значит?

— В каком смысле?

— Я бы понял, если бы ты сказал, что хочешь работать в полиции или что хочешь ловить преступников, но защищать… Я не понимаю.

— А что тут понимать? Я просто хочу защищать людей.

— Всех? И таких как Шарифов?

— Он, конечно, тот еще ублюдок, но все же человек.

— Вот как. И ты стал бы его защищать? — Он обернулся к нему и его глаза сверкнули, словно у кошки в темноте.

— Да… Нет… Не знаю, я запутался!

— Хорошо, попробуем иначе. От чего ты их собираешься защищать?

— От зла, конечно.

— Скажи, кто есть это зло?

— Не знаю.

— Другие люди, Араки. Защищая одних, ты неминуемо вредишь другим. Тут ничего не поделаешь.

— Да не так все. Вечно ты все коверкаешь.

— Всех спасти или, если угодно, защитить невозможно. Да и слишком субъективны эти понятия: зло, добро, хорошие и плохие. Все зависит лишь от того, с чьей стороны посмотреть. В жизни мы постоянно выбираем не между добром и злом, и даже не между черным и белым, а скорее между синим и красным. «В этой повести нет ангелов и нет злодеев…» — процитировал он слова довоенного писателя Довлатова. — «Нет грешников и праведников нет». Просто кому-то больше нравится красный, а кому-то синий.

— Я смотрю, тебе алкоголь язык развязывает?

— Есть немного. — Он замолчал ненадолго, уставившись на аллею, а после продолжил. — Вот скажи, а если так случится, и мне потребуется защита, ты станешь это делать?

— Ну конечно. — Он явно не ожидал такого вопроса, но ответил быстро, не задумываясь. — Я многим тебе обязан, естественно, я встану на твою защиту, если потребуется.

— А скажи, убивать людей это плохо?

— К чему такие вопросы? Да, конечно.

— И убийцу ты защищать не стал бы?

— Нет.

— А если я тебе расскажу, что последний месяц я только и делал,