Алена французу верила – он пыхтел от гнева и явно не разыгрывал ее. Значит, Любомировичи подкупили не всех ученых. И даже не со всеми пытались сделать это. Потому что стоило им обратиться не к тому человеку, как об их аморальном предложении стало бы немедленно известно прессе. Так произошло с папкой, потому его и убили.

– Мадемуазель, это неслыханно! – продолжал кипятиться французский профессор. – Мое доброе имя было использовано для гнусного обмана! Я не потерплю, я не позволю! И ваш покойный батюшка…

Этьен де ля Вильфор, не договорив, так и остался стоять с разинутым ртом. А потом осторожно продолжил:

– Мадемуазель, ваш покойный батюшка… Я хорошо знал его, он был человек кристальной честности и ни за что бы не стал замалчивать столь сенсационные выводы. Неужели профессор Кочубей погиб именно по этой причине? Чудовищно, мадемуазель, просто-напросто чудовищно!

Щелкнул замок, и дверь кабинета, в котором Алена и француз вели беседу, распахнулась. На пороге, держа под мышкой темную папку, возникла швейцарский профессор Валерия Дорнетти. В левой руке она держала кружку, из которой поднимался пар. Ученая дама была явно ошарашена.

– Этьен, милый мой, что вы здесь делаете? – произнесла она по-французски с сильным швейцарским акцентом. Затем ее взгляд переместился на Алену. Берет девушка с головы уже стащила, а очки сняла, поэтому узнать ее не представляло труда.

Швейцарка едва не расплескала кофе и, поставив кружку на стол, бормотала в изумлении:

– Мадемуазель Кочубей, ведь это вы? Но, если не ошибаюсь…

– Вы хотели сказать, что меня ищет полиция? – усмехнулась Алена. – Профессор Дорнетти, вы же возглавляете экспертную комиссию, вы должны ознакомиться с бумагами, которые я принесла! Немедленно!

– Валерия, это меняет весь расклад! – затараторил французский ученый, протягивая профессорше листы с диаграммами и выводами Павла Леонидовича. – Нам наглейшим образом морочат голову! Но я никому не позволю морочить себе голову! Мы должны что-то предпринять... А я знаю, что именно – созвать пресс-конференцию! Прямо сейчас! Наши имена что-то да значат в ученом мире, к нам прислушаются, нам поверят…

Швейцарка, нахмурив брови, просматривала бумаги. Алене показалось, что на лице Валерии Дорнетти возникла гримаса страха. Нет, наверняка только показалось!

– Не могу поверить! – изрекла наконец ученая дама. – Но тогда… Тогда, конечно же, все меняется! Но скажите, милая Алена, откуда у вас эти документы?

– В моем распоряжении находится ноутбук моего отца, – ответила девушка. – Теперь вы понимаете, профессор Дорнетти, что произошло? Моего отца убили, дабы его выводы не стали достоянием гласности. И вы должны мне помочь найти убийц!

– И помимо того, милая Валерия, все должны узнать правду! – горячился француз. – Какой позор, какой стыд и срам! Пожалуй, почище фальсификации результатов определения возраста Туринской плащаницы! Я немедленно свяжусь с моим хорошим другом, владельцем крупного медийного холдинга в Париже…

Валерия Дорнетти властно подняла руку, призывая Этьена замолчать.

– Милая мадемуазель Кочубей, вне всяких сомнений, у вас на руках шокирующие и разоблачительные документы. Однако при всем уважении к вам и вашему покойному батюшке… Откуда мы можем знать, что предоставленные вами документы – не ловкая подделка? Останки членов королевской семьи так сильно пострадали во время пожара, что повторная генетическая экспертиза вряд ли увенчается успехом. То есть официальные выводы нельзя будет опровергнуть, а выводы вашего отца – подтвердить.

Этьен де ля Вильфор заголосил:

– Валерия, но ведь у нас есть образцы! Так что извлекать ДНК из останков снова вовсе не потребуется! Конечно же, пробы остались и при пожаре ничуть не пострадали! Они ведь находятся здесь?

Швейцарка медленно произнесла:

– Да, вы правы, Этьен, они все еще в лаборатории.

– Давай сейчас же произведем повторный анализ! – предложил француз. – Образцы ДНК той девушки, которая официально считается принцессой Василисой, в нашем распоряжении имеются. Есть и образцы ДНК герцогини Зои, приходящейся Василисе теткой, а также некоторых иных членов королевского рода. Извлечены и законсервированы образцы ДНК короля Георгия, королевы Марии и всех четырех принцев…

Парижский ученый буквально трясся от восторга и нетерпения, и Алена его хорошо понимала: он почуял сенсацию, на след которой, собственно, вышел ее папка. А француз наверняка хочет присвоить себе сенсационное открытие. Но сейчас девушке было не до того – главное, будут разоблачены козни старухи Зои и арестованы убийцы папки…

Швейцарка вздохнула и повторила:

– Да, Этьен, вы правы, мы должны сделать повторный анализ, причем как можно быстрее. Только так можно узнать, были ли сфальсифицированы выводы экспертизы или нет. Мадемуазель Кочубей, полагаю, вы хотите стать свидетельницей новой экспертизы? Тем более что она не продлится долго. Все образцы имеются в лаборатории. Прошу вас!

Алена, радуясь тому, что Валерия Дорнетти на стала чинить препятствий, направилась за ней и французом в лабораторию, расположенную на том же этаже. А по пути заглянула в кабинет, где сидел Андрей, и узнала от него, что он решил скачать всю информацию, содержащуюся в центральном лабораторном компьютере, на захваченный им ноутбук. Однако на это потребуется время, добавил молодой человек.

* * *

Лаборатория оказалась маленькой, приборы были выключены и накрыты чехлами. Швейцарка предложила профессору де ля Вильфору сесть в кресло, а Алена опустилась на стул у зарешеченного окна.

– Не могу сконцентрироваться, когда кто-либо ходит по помещению, – пояснила с улыбкой швейцарская профессорша. Она остановилась около стеклянного шкафа, вынула из него штатив с пробирками и сказала: – Да, так и есть. Вот они, пробы… – Она вынула две пробирки и, посмотрев на свет, добавила странным тоном: – Образцы ДНК принцессы Василисы… Или, во всяком случае, той девочки, которую до сих пор считали дочкой короля Георгия...

Француз не удержался, вскочил на ноги:

– Валерия, милая моя, ну чего же вы ждете? У меня уже руки чешутся! Представляете, что за сенсация будет? И вышел на нее я… Конечно, толчком ко всему послужили изыскания уважаемого коллеги Кочубея, о чем будет упомянуто. И ваше имя, дорогая Валерия, тоже не будет обойдено молчанием. О, какие будут заголовки! «Профессор Этьен де ля Вильфор разоблачает обман века! Принцесса Василиса не была расстреляна! Вместо нее погибла другая!»

Швейцарская ученая дама странно улыбнулась, подошла к одному из аппаратов, положила в него пробирки и включила агрегат. Тот засветился и загудел. Алена в непонимании уставилась на швейцарку, а затем бросилась к столу. Валерия Дорнетти преградила ей путь, и Алене пришлось весьма невежливо отстранить профессоршу.

Девушка судорожно выключила агрегат и вытащила оттуда штатив с пробирками – их содержимое почернело и дымилось.