против партийных и советских работников и даже целых учреждений. Данный вид бандитизма представлял собой организацию нескольких десятков, сотен или даже тысяч человек.

Число активных выступлений дезертиров и активность «политического бандитизма» были наибольшими там, где происходила частая смена власти и преобладало зажиточное крестьянство. В Пермской губернии это Осинский, Сарапульский, Оханский, Чердынский уезды. Здесь крестьяне реагировали на мобилизации особенно резко. Они использовали любую возможность, любой предлог, лишь бы не идти в армию. «Живые не дадимся!», «Лучше нас убейте!» – примерно таковы были ответы крестьян на очередное объявление о мобилизации. Крестьяне Язьвенской волости Чердынского уезда бросились на красноармейцев с топорами. Впоследствии 16 человек были арестованы150.

Задержанный Сарапульской уездкомдезертир И.М. Новожилов, пробывший в бегах с 10 февраля 1919 г. по 28 ноября 1920 г., на вопросы о том, какими занятиями он добывал средства к жизни во время побега и какова, собственно, причина его дезертирства, отвечал: «носила жена в лес» и «не хочу служить в рядах Красной армии»151.

Неблагоприятная обстановка сложилась в Осинском уезде: после ряда мобилизаций численность мужского населения здесь резко снизилась152. В Савинской волости местное население регулярно подвергалось грабежам и террору. Несмотря на приказ явиться в течение месяца с повинной, большая часть бандитов все же осталась в лесах153.

В Осинском уезде после отступления белых осталась часть повстанцев с завода «Камбарка», которые, опираясь на поддержку жителей, недовольных разверсткой и возобновившимися мобилизациями, призывали свергнуть большевиков. В период власти Колчака почти две трети рабочих завода добровольно вступили в белую армию. При поддержке дезертиров и остатков белых зажиточная часть населения уезда держала в страхе местные партийные организации и сочувствующую им бедноту.

На заседании Осинского ревкома говорилось, что вернувшиеся из армии Колчака крестьяне развернули контрреволюционную деятельность, пустили слух о скором возвращении белых, при этом находя сочувствие у сельчан154. Также отмечалось, что между Сергинской и Посадской волостями разведкой обнаружена банда в количестве 200 человек, от которых распространяются угрозы и письма о приходе белых155.

В Тойкинской волости Осинского уезда крестьяне также отказались сдавать излишки зерна, открыто угрожая при этом советским служащим скорым возвращением белых и восстановлением прежнего порядка. 2 сентября на одном из местных собраний в адрес советских служащих посыпались угрозы, что «коммунистов надо уничтожить и завести свои порядки». На другом собрании крестьяне заявили, что «лучше надо на полосах хлеб сжигать, чем его жать и сдавать на ссыпные пункты и в Красную армию. Дома в деревне всех сочувствующих Советской власти надо уничтожить, тогда нам лучше жить будет»156.

Из Больше-Усинской волости военно-революционный комитет 21 июля 1919 г. докладывал уездному ревкому: «Граждане, подлежащие мобилизации, на сборный пункт явиться не хотят, а разбегаются по лесам, где и группируются. Согласно разведке, у скрывавшихся в лесу бандитов в ночь с 19 на 20 июля было общее собрание, решение которого узнать не удалось. На собрании бандитов было около 200 человек»157.

В Чегандинской волости Сарапульского уезда крестьяне сетовали: «Белые лучше, а красные грабят»158, «пущай хлеб достается белым, чем бедноте»159. Крестьянин деревни Ипаты Пихтовской волости Оханского уезда Леонтий Дмитриевич Баранников говорил, что «Советской власти не устоять, когда придут белые – тогда я прибью всех советских работников»160.

В информационных сводках губЧК указывалось, что зажиточные крестьяне использовали любой промах органов Советской власти, чтобы настроить оставшуюся часть населения против продразверстки161.

В Альняшинской волости Осинского уезда крестьяне, не желая отдавать скот прибывшим продотрядам, совместно с дезертирами спрятали его в лесу. Со слов партийных работников, вооруженные дезертиры группировались по 5–8 человек, совершали нападения на жителей, расхищали скот прямо с полей162.

В Ново-Михайловской волости Оханского уезда около 200 дезертиров регулярно ходили в ближайшие деревни «по сбору хлеба». Задержать удалось лишь 12 человек163. В том же уезде в Канабековской волости банда дезертиров в 90– 100 человек угрожала нападением советским работникам164.

Пермская губерния являлась одним из тех мест, где дезертирство буквально парализовало деятельность многих советских организаций. В ряде населенных пунктов дезертиры действовали жестоко, совершая вооруженные нападения на советских работников.

В августе 1919 г. в селе Халахайка Ошьинской волости Осинского уезда на почве мобилизации вспыхнуло восстание крестьян. Восставшие заняли Басинскую, Аспинскую и Калиновскую волости. Вооружившись топорами, вилами и дробовиками, они разобрали мост через реку Туй и хорошо укрепились, чтобы оказать сопротивление местным властям. Восстание было подавлено. В селе Фоки мобилизованными были убиты несколько членов исполкома165. В октябре 1919 г. уволенные в отпуск на полевые работы военнослужащие Красной армии А. Митрошин и Колегов задержались больше положенного срока и во время пребывания в деревне Агрыз, «будучи в нетрезвом состоянии, убили милиционера»166.

В Дивинской и Филатовской волостях Пермского уезда неизвестный конный отряд разгромил исполком и увез двух уполномоченных секретно-оперативного отдела Пермской губЧК, которых впоследствии нашли убитыми167.

В соседней Екатеринбургской губернии, в селе Ключи Красноуфимского уезда, крестьяне отказались выпекать для красноармейцев хлеб. В селе «к дезертирам относятся добродушно, поддерживают продовольствием и даже людьми»168. Красноармейцы замечали, что население к ним относится враждебно, а к дезертирам – сочувственно. Около деревень Усть-Ключи и Кашаевка был обнаружен воз печеного хлеба и другие продукты, а также теплая одежда, приготовленная местными жителями для дезертиров169.

Подобное было и в городе. По данным сводок за 5 октября 1919 г., сильная агитация против Советской власти наблюдалась среди рабочих в Мотовилихе170.

* * *

В Пермской губернии возросшие осенью численность и влияние антибольшевистских сил вызвали крупные восстания. Сложившаяся неблагоприятная военно-политическая обстановка, вызванная восстаниями, препятствовала упрочению Советской власти и, как следствие, тормозила борьбу с дезертирством и бандитизмом. Банды, немалую долю в которых составляли злостные дезертиры, свирепствовали на всей территории губернии, что лишний раз демонстрировало населению слабость власти или даже ее отсутствие. Большевики не были популярны, и «с радостью» их отнюдь не встречали после отступления войск Колчака. Напротив, ждали его возвращения, чего так и не произошло. Отсутствие единого командования привело к разрозненным действиям многочисленных группировок, в основном под руководством офицеров. Ряд источников свидетельствует, что вместе они могли представлять серьезную силу, чтобы противостоять большевизму. Они были вооружены, имели обмундирование, теплую одежду, продовольственные запасы, чего не имелось у красноармейцев.

В 20-х числах сентября 1919 г. крупные восстания произошли в Осинском уезде – в Басинской и Карьевской волостях. Позднее, 12 января 1920 г. председатель Пермской губкомдезертир отмечал: «Во время вооруженного восстания дезертиров в Басинской волости во второй половине декабря 1919 г. для ликвидации были посланы Осинский и Кунгурский взводы при уездкомдезертирах, но последние оказались весьма слабо политически