Чжан уже знал обо всем, из-за чего первым под подозрение попал господин Ян. Однако подвеска оказалась при нем. Получается, следующим подозреваемым стал Янмин.

Внезапно девушка встала – Пэнцзю в этот момент вздрогнул – и сказала:

– Я должна срочно покинуть Нанкин!

– А как же твоя рана?

– Пустяки. Ты мне поможешь выйти из города?

Юноша задумался.

– Юй Даюн сейчас ищет тебя… Боюсь, выбраться будет нелегко. Неужели дело такое важное?

Шао Цзюнь, глубоко вздохнув, подумала: «Вроде детали подмечает, может докопаться до сути… А сейчас не видит очевидного: старик Юн уже взялся за Янмина. Мне нужно добраться до него раньше!»

– Даже если отправлюсь сейчас, все равно поздно. Когда твой учитель написал письмо?

Господин Ян находился больше чем за тысячу километров от Нанкина. Даже если отправить послание через почтовую станцию, идти оно будет полмесяца или даже больше. За это время Чжан Юн уже мог добраться до провинции Гуаней, где Янмин разбирался с бунтовщиками.

Пэнцзю, глядя на заметно нервничающую Шао Цзюнь, с улыбкой сказал:

– Даже если у тиду возникли подозрения насчет господина Вана, он бы не смог так быстро добраться до Тяньчжоу Ицин написал письмо позавчера.

– Как позавчера?..

– Вот так. Мы вырастили пару кречетов[65], которые могут доставлять почту. Учитель взял их с собой. За ночь эта птичка способна пролететь около пятисот километров.

– А когда твой учитель встретился со стариком?

– Он точно не помнит. Почти уверен, что всего несколько дней назад.

Шао Цзюнь выдохнула, вытерла пот со лба и ответила:

– Все равно не стоит откладывать. Прошу, выведи меня из города, я поспешу в Тяньчжоу.

От Нанкина до этого округа чуть меньше полутора тысяч километров. Если скакать во весь опор без промедлений, все равно понадобится месяц с лишним.

Пэнцзю ненадолго задумался.

– Ну, ладно! Однако, чтобы обмануть евнуха Юя, придется пойти на хитрость. Уж не обессудь…

Не более чем через два часа из резиденции Сюй выдвинулся конный отряд. Более тридцати человек собрались у Драгоценных ворот на юге города.

С названием связана одна легенда, которую любят рассказывать друг другу необразованные крестьяне. В начале династии, когда Нанкин выбрали столицей, один из богатейших людей эпохи, Шэнь Ваньсань, чтобы снискать расположение императора Хунъу, жертвовал много средств в казну на развитие и застройку города. Однако правителю это не понравилось, ведь у одной семьи денег оказалось больше, чем у всего государства. Тогда он стал посылать своих шпионов по ночам разрушать все новые постройки, а потом запускал слухи, будто во всем виноваты злые духи. Так император надеялся разорить Ваньсаня. Но вскоре он услышал историю про волшебный горшок семьи Шэнь, который каждый день наполнялся золотом, и решил убедиться в существовании артефакта лично. В итоге деньги забрали, семью отругали, горшок закопали. А закопали как раз под воротами, получившими название Золотые.

На выходе из города также располагались три внешние стены, внутри которых можно собрать несколько тысяч солдат. Когда конный отряд подошел к воротам, страж преградил дорогу и спросил:

– Кто такие?

Впереди всех на коне ехал домоправитель резиденции Сюй, господин Му. Он возмутился:

– Совсем ослеп? Гогун вэй направляется в храм Ба-оэнь возжечь ладан. Ты белены объелся, раз посмел преградить дорогу?!

Услышав такое, мужчина как будто стал ниже ростом.

– Простите ничтожного человека, господин! Евнух Юй приказал тщательно досматривать всех, кто выезжает из города. Я доложу ему, поскольку выезжает сам молодой господин Сюй.

Говорил он учтиво, однако дорогу не уступал. Господин Му разгневался. Пэнцзю ударил лошадь, чтобы выехать вперед, и сказал:

– Евнух Юй здесь?

В этот момент Даюн услышал голоса и поспешил выйти. Увидев гогуна вэй, он стремительно подошел к нему.

– Господин! Вы хотите покинуть город?

Работорговец был проверяющим в Нанкине. Чин мелкий, но Нанкин считался второй столицей государства, поэтому Даюн имел право распоряжаться армией на границах.

Завидев евнуха-фаворита, Пэнцзю сложил руки в знак приветствия:

– Верно. Должно быть, вы устали за эти дни, пока ведутся поиски? Сегодня я собрался в храм Баоэнь помолиться за покойную мать. Может, могу и для вас что-то сделать?

Евнух Юй кинул взгляд на отряд и сказал, заискивающе улыбаясь:

– Как я могу? Благородный господин желает воскурить благовония в память о почившей матушке. Сыновья любовь может растрогать Небеса, смею ли я мешать? Только тиду приказал проверять всех без исключения. Гогун вэй, те повозки… не могли бы вы оказать милость и открыть их для осмотра?

Пэнцзю взял с собой двадцать с лишним человек, большинство из которых отправились в путь на лошадях. Остальные ехали в огромных крытых телегах, в одну из которых мог бы спокойно вместиться весь отряд. Даюн понимал, что с гогуном вэй шутки плохи, однако труп евнуха Чэня явно намекал на присутствие в городе бывшей Милосердной наложницы.

«Вряд ли он связан с ней, но осторожность не помешает. Гогун вэй выше по чину… Придется проявить вежливость. К тому же евнух Чжан на короткой ноге с Ян Ицином, наставником парнишки. Если ему нечего скрывать, то при упоминании господина тиду согласится на осмотр повозок, иначе вызовет подозрения».

– Конечно. Страж Нанкина не нарушит закон, по которому живут все люди в городе, не беспокойтесь. Только осторожнее с бумажными фигурками[66] – они для моей умершей матери.

Даюн заглянул внутрь, тщательно все осмотрел. Последняя повозка была забита мастерски изготовленными бумажными человечками. Евнух подумал: «Денег у него куры не клюют…»

Работорговец от природы обладал хорошим аналитическим умом и понимал, что среди фигурок можно спрятать человека, поэтому стал внимательно осматривать пол, в надежде найти след или примятую бумагу. Однако ему не удалось ничего найти, к тому же ехала повозка легко, то есть тяжелого груза в ней не было. В других двух повозках лежали вегетарианские продукты, хотя в храме Баоэнь монахи презирали желания живота, потому даже такую пищу ели с неохотой. Эти продукты Пэнцзю взял, чтобы самим питаться по дороге. Тщательно все осмотрев, евнух Юй не заметил ничего необычного.

– Молодой господин Сюй, простите меня за грубость. Желаю вам счастливого пути, а также безграничного благополучия вашей матушке в ином мире.

Восемь тигров занимали высокое положение, в связи с чем часто вели себя высокомерно. Змей и Мясник могли вообще не отвечать людям, полностью игнорируя их. А вот Работорговец пресмыкался просто отлично. Пэнцзю ему во внуки годился, но Даюн говорил с ним заискивающе, словно ребенок искал расположения взрослого.

Пока евнух любезничал с парнем, то чувствовал в затылке легкое покалывание, словно ползало насекомое. Он потрогал голову, однако ничего не