– Прошу, Милосердная, садись.

Обстановка здесь оказалась изысканной. Кресла с резной спинкой и подлокотниками стояли в ряд, перед почетным местом находился декорированный стол с инкрустацией из слоновой кости. На его поверхности блестела квадратная медная емкость со льдом – в таких во дворце хранили фрукты. Или охлаждали вино, как это было здесь.

Молодой человек достал из таза фарфоровую вазу с двумя чашками, наполнил их до краев, после чего с улыбкой пододвинул одну Шао Цзюнь:

– Наложница, живя во дворце, ты, наверное, еще ни разу не пила вино?

Договорив, залпом выпил свою порцию. Девушка не торопилась поступать так же. Она опустила голову, разглядывая напиток. Вообще пробовать этот напиток ей приходилось, только красное, а не золотисто-желтое, как в чашке в руках.

Так и не выпив, ассасин спросила:

– Так кто же ты?

Собеседник поднес чашку к носу, вдыхая аромат. Затем отставил ее и ответил:

– Когда господин Ван, то есть учитель Янмин, отдал тебе яшму, о чем-нибудь рассказал?

Эти слова заставили Шао Цзюнь замереть от испуга, а через миг она рефлекторно потянулась к мечу за спиной, забыв, что его нет. Ее движения не укрылись от глаз юноши. Он слегка улыбнулся, встал и достал из стенного шкафа бумажную коробку размером чуть меньше полутора метров. Положив на стол, открыл.

– Взгляни.

Внутри оказались меч и шэнбяо девушки, рядом лежала подвеска. Девушка взяла украшение. Той ночью евнух Чэнь не выпускал подвеску из рук и запачкал яшму своей кровью, однако сейчас на ней не было ни единого пятнышка.

Юноша взял в руки оба оружия и просто передал Шао Цзюнь, показывая, что не имеет дурных намерений. Она еще раз посмотрела на подвеску, а затем повесила ее на шею, чувствуя невероятное облегчение. Мысли о том, кто же сидит перед ней, не давали покоя, и она спросила:

– Как мне к тебе обращаться?

Незнакомец налил еще вина, после чего серьезно посмотрел на собеседницу:

– Можешь звать меня Пэнцзю. Сюй Пэнцзю, – гордо сказал юноша.

Шао Цзюнь подумала: «Это же псевдоним Юэ Фэя… Да, парнишка настоящий поклонник. Но кто он?»

– Рада знакомству.

Юноша вмиг растерял все свое самодовольство. Онто думал, девушка побледнеет от страха при звуках его имени, а та и бровью не повела.

– Ты никогда не слышала обо мне? – сконфузился молодой человек.

В голове у девушки промелькнуло только: «А должна?» Но, взглянув на нового знакомого повнимательнее, замерла. Поколебавшись, она медленно спросила:

– Ты… гогун вэй[62]?

Пэнцзю слабо улыбнулся, доливая себе вино:

– Главнокомандующий войсками южной столицы Нанкина.

Для Шао Цзюнь громкий титул ничего не говорил. Когда она жила во дворце, то никогда не встречала кого-то с подобным титулом. Но вот про гогуна вэй она слышала.

– Значит, ты происходишь из рода Чжуншаньского вана…[63] Теперь ясно, откуда в тебе столько мужества, – пробормотала Шао Цзюнь.

Первым, кто получил титул гогуна вэй, считается Чжуньшаньский ван Сюй Да[64]. У него было двое детей: дочь вышла замуж за яньского вана Чжу Ди, а сын Сюй Хуэй унаследовал титул. Однако последний был беззаветно предан императору Чжу Юньвэню и во время восстания «Красных повязок» возглавил войска, борясь против монголов. Его младший брат, Сюй Цзэншоу, тайно известил об этом вана. Но когда армия Хуэя захватила Нанкин, император Чжу Юньвэнь узнал о заговоре и казнил Цзэншоу. Тогда Чжу Ди начал осаду города. Хоть гогун вэй и твердо держал оборону, в конце концов город пал. Так как правитель пожаловал семье Сюй железный свиток с киноварными письменами – эдикт о полной амнистии – то Чжу Ди не мог его казнить, посему просто лишил Хуэя высокого титула, а его сыну пожаловал титул «гогун» и сослал в северную столицу Пекин. В последующие годы титул передавался по наследству. Так вышло, что два человека из семьи Сюй занимали эту должность: на юге и на севере. Многие из череды гогунов вэй чинили беззаконие и злоупотребляли властью, но также среди них встречались мудрые и справедливые. Пэнцзю – прямой потомок Хуэя в седьмом поколении. На тринадцатый год правления Чжу Хоучжао он уже в десятилетнем возрасте унаследовал титул гогуна вэй. Хоть Пэнцзю и занимал должность защитника Нанкина, отличался смелостью и незаурядностью, тем не менее все его считали просто избалованным мальчишкой, не воспринимая всерьез.

Когда Шао Цзюнь назвала парня мужественным, он невероятно обрадовался, словно это была лучшая похвала в жизни, и захохотал:

– Ты слишком высокого мнения обо мне!

Он осушил свою чашку с вином, а затем продолжил:

– Тебе неинтересно побольше узнать о том старом евнухе? Этот человек отошел в иной мир, так что не беспокойся.

Бывшая наложница немного испугалась. Собеседник был молод, хорошо воспитан и имел утонченный вкус, однако оказался жестоким – слишком небрежно говорил об убийстве человека. Девушка тихо спросила, глядя ему в глаза:

– Почему ты помогаешь мне?

– Разве господин Ван не говорил тебе в случае беды отправиться в «Яшмовую лавку пяти добродетелей»?

Сказать, что Шао Цзюнь удивилась, не сказать ничего. Она лихорадочно размышляла: «Евнух Чэнь лишь отобрал подвеску, но не выяснил, для чего нужна. Откуда же Пэнцзю это известно? Да еще и про наставника…»

Словно прочитав ее мысли, молодой человек заговорил вновь:

– Мало кто знает интересный факт: «Яшмовую лавку пяти добродетелей» открыла наша семья. Той ночью, если бы не длинный язык старого евнуха, я бы тебя не признал. Прости за удар.

Бывшая наложница только сейчас осознала: за помощью Янмин направил ее в резиденцию гогуна вэй! Из поколения в поколение их род охранял Нанкин, командуя местной армией, поэтому в Нанкине они были самыми могущественными людьми. Теперь стало понятно, почему даже Чжан Юн не сможет ее найти. Тогда ночью в лодке евнух Чэнь увидел, как молодой человек вырубил Шао Цзюнь, и решил, будто бы спасся из лап смерти, поэтому без задней мысли в знак благодарности отдал яшму Пэнцзю, сказав, что с ее помощью можно найти покровителя государственной преступницы. Вот только старик не знал, с кем имеет дело…

– Ты спас меня. Спасибо.

Молодой человек сложил руки за спиной и медленно сделал пару шагов, а затем сказал:

– Господина Янмина связывает неразрывная дружба с семейным учителем, у которого такая же подвеска. Он рассказывал мне, что получил эту вещь в дальнем походе в Великую пустыню на татарскую столицу, еще когда управлял Саньчжэнь. Изначально кусок яшмы был пресс-папье, но во время мятежа разбился на три части. Тогда учитель попросил одного мастера-ювелира из Сучжоу сделать из осколков одинаковые подвески и подарил