Ирина открыла дверь, не удивившись приходу девушек. Последнее время они часто встречались, что-то бурно обсуждали, но всегда замолкали при ее появлении. «Молодые. Небось о парнях болтают» — думала Ира.

В этот раз девушки были явно чем-то озабочены. Они не ушли сразу в комнату Насти. Дочь предложила Ирине присесть. Это уже настораживало.

— Мама, я должна сообщить тебе важную новость, — начала издалека Настя. Ирина подумала: «Замуж что ли собралась? Вроде бы и парня нет у нее.»

Наступившая пауза затянулась. Настя нервно сжимала в руках какие-то бумаги. Даша от напряжения сидела пунцовая.

— Да не томи, говори уже, что случилось, — встревожилась Ирина.

— Мамочка, как ты думаешь, почему папа был так привязан к Даше? — Брови Ирины взметнулись. В глазах — вопрос. Даша прервала сестру:

— Я сама, — и хриплым голосом добавила: — Я Ваша дочь.

Ноги подкосились, Ирина медленно осела на стул. Она смотрела на девочек и не могла вымолвить ни слова. Настя обняла мать за плечи и гневно взглянула на сестру. Но Ира отстранила ее. Поднялась. Сделала шаг в сторону Даши и рухнула на пол. Девушки едва успели подхватить ее.

— Нашатырь! В доме есть нашатырь?!

Настя рылась в аптечке, Даша, поддерживая Ирину одной рукой, второй судорожно набирала номер скорой помощи.

Когда сознание вернулось к Ирине, она едва слышно обратилась к Даше:

— Как же долго я тебя ждала… Это правда? — вопрос к Насте.

— Да, мамочка, правда. Случилось невероятное. Те давние тесты оказались… ошибкой. Я потом тебе все объясню.

— Подойди ко мне… дочка, — Даша с трепетом в сердце подошла к Ирине, взяла ее за руку.

— Здравствуй… мама.

— Ты сможешь меня простить?

— Не надо об этом. Все в прошлом. Главное — я нашла вас с Настей.

Впереди были долгие разговоры, слезы, объяснения. Ирина, казалось была счастлива, но не могла избавиться от чувства вины.

Все складывалось хорошо. Даша часто стала бывать в доме сестры и кровной матери. Только не было чего-то самого важного в Дашиной душе. Эта женщина, родная ей по крови, не вызывала у нее тех нежных чувств, которые она испытывала к Але…

Ненов после успешного завершения поиска не испытывал должного удовлетворения. Ему казалось, что он не столько помог Даше и Аэлите, сколько внес в их жизнь дополнительные испытания. Это были испытания на прочность. Хотелось верить, что его вмешательство в судьбы двух семей не станет причиной новых разочарований.

При расставании он видел в глазах Аэлиты растерянность и неуверенность. Даша тоже не светилась от счастья. Но это был ее выбор. Ей понадобится время, чтобы привыкнуть к новизне ощущений. Главное, чтобы она не наделала ошибок.

Ненов думал о Даше с отцовской нежностью. Ему нравилась ее решительность, уживающаяся с отзывчивостью и добротой. Это она впитала от Аэлиты. Ему не довелось видеть ее рядом с Ириной, но, судя по задумчивости девушки, он допускал, что не все так безоблачно, как ей хотелось бы. Что ж, он в самом начале предупреждал ее о возможном разочаровании.

Но здесь было что-то другое. Даша пыталась разобраться в своих чувствах к Ирине. Она не затаила обиду, не стала винить Ирину в содеянном. Даже наоборот, обвиняла себя в черствости. Гнала темненькую мысль: «Почему именно меня?» Упорно думала о хорошем и находила его — у нее появилась сестра. С Настей стало немного сложнее последнее время. Но Даша надеялась, что со временем все наладится.

* * *

Богдан позвонил Але:

— Здравствуй, Аэлита. Как там у вас?

— Привыкаем. Думала, будет сложнее. Правда, Даша сегодня уехала. — Голос грустный. Захотелось ее увидеть, обнять, утешить. Слова — пустое. Надо съездить — вдруг созрело решение.

Чтобы преодолеть пятьсот с лишним километров на машине, придется провести пять, а то и все семь часов в дороге. Но на Богдана накатило такое неудержимое желание увидеть ее сейчас, немедленно, что он решил лететь на самолете. Даже час в удобном салоне авиалайнера показался ему вечностью.

* * *

После разговора с Богданом Аля, задумавшись, стояла у окна. Каждый раз, когда он звонил, разговор сводился к тому, что у нее все хорошо. На самом же деле ей так много хотелось поведать ему.

Боялась наскучить рассказом о повседневной рутине, о переживаниях за Дашу — как там будет она, одна в большом городе. Аля видела, что Даше нелегко было справляться с новыми чувствами. Но в одном была уверена — дочь не предаст ее.

Еще боялась опуститься до жалоб на одиночество — вдруг подумает, что она навязывается. Так и продолжала жить в постоянном страхе сделать что-то не так, сказать что-то не то. Это осталось у нее из прошлой жизни. Вот и сейчас ничего не могла с собой поделать.

Стук в дверь отвлек ее от грустных мыслей. Аля никого не ждала. Каково же было ее удивление, когда увидела Ирину. Та прямо в прихожей бухнулась на колени. Изумленная Аля попыталась поднять ее:

— Встаньте, немедленно поднимитесь, — умоляюще уговаривала она.

— Простите… прости меня за все, — выразительнее слов о прощении молили глаза кающейся грешницы.

— Мне не за что тебя прощать, — все еще поддерживая Ирину, заверяла Аля. — Я благодарна тебе за дочь.

— Это я пришла благодарить тебя. Ты вырастила мою девочку доброй и отзывчивой, — она опять хотела упасть на колени. Аля не позволила ей сделать это. Слезы устилали их лица. Слегка успокоив гостью, Аля предложила пройти в комнату:

— Давайте поговорим спокойно. Нам обеим есть что сказать.

Благодарность, искренняя неподдельная благодарность чувствовалась в каждом их слове, пока одна рассказывала о Даше, а вторая впитывала каждое слово. Эта встреча должна была состояться. Хотя бы для того, чтобы обе могли понять друг друга.

Расставаясь, женщины чувствовали облегчение. Они понимали, что им нечего делить. Аля была благодарна судьбе и Ирине за то, что ее материнская миссия оказалась исполнимой. Ирина не могла выразить словами счастье, переполнявшее ее от того, что была прощена и дочерью, и этой удивительной женщиной, не умеющей помнить обиду и всю свою жизнь посвятившую ее дочери.

— Ты святая, — уже прощаясь, сказала Ирина.

— Нет, я просто очень люблю … нашу девочку.

* * *

Богдан нажал кнопку звонка и застыл в тревожном ожидании.

— Что за день такой, — подумала Аля, подходя к двери. Она ахнула, увидев взволнованного Богдана:

— Что случилось? Ты как здесь?

— Аэлита, ты могла бы все бросить и уехать со мной?..

Надо было видеть ее глаза! Двадцать лет она ждала этого момента. Она гладила его лицо, обнимала его за плечи, прижимала его ладони к своим горящим щекам, словно желая убедиться, что он не снится ей.