Вот оно как… Конечно, я могла бы и не верить ей, предположить, что она просто хочет сбить меня с толку, но я чувствовала: она говорит правду. Амаранта была не способна на то убийство, которое я ей приписала.

А значит, я снова лишилась своего главного подозреваемого.

Ее доставили в реанимационное отделение поздней ночью, и когда я пришла на работу, ее уже стабилизировали. Правда, это означало лишь то, что они ненадолго отсрочили смерть. Ее случай можно было назвать замедленно безнадежным: врачи должны были что-то придумать в ближайшее время, иначе ее ожидала неминуемая гибель.

Как вообще спасти того, кто не был живым изначально, – вот вопрос!

Когда я пришла, в углу зала был оборудован защитный бокс из полупрозрачного пластика. Судя по слою льда, покрывавшего его изнутри, там было очень холодно, и за этим морозным узором я не могла толком разглядеть пациента, лежавшего на кровати, видела только, что это кто-то маленький – невысокий и худой. Не ребенок, конечно, но близко.

А вокруг пациента сновали врачи, причем не только из реанимации, тут были все – и терапевты, и хирурги, даже реабилитологи зашли. Они понятия не имели, что с ней делать.

Среди этой бегающей, летающей и даже ползающей толпы я каким-то чудом сумела выловить Сиару. У нее наконец-то можно было спросить:

– Что здесь происходит?

– Цурару доставили, – коротко ответила нага.

– Что за оно?

– Это не оно, это она.

Цурара-онна относилась к классу неживых существ – то есть, не мертвых, но и не обладающих полноценной живой плотью. При этом она не была и призраком, потому что ее можно было коснуться, и внешне она ничем не отличалась от человека. По крайней мере, до того, как попала сюда.

Это существо было полностью сделано изо льда. Она жила в небольшой горной деревушке, погруженной в вечный холод. И не просто жила, а делила кров со смертным мужчиной, который даже не догадывался, кто она такая. Вместе они воспитывали его дочь от первого брака, причем не один год, в деревне все привыкли к ней и считали самым обычным человеком.

Это мне, признаться, было совсем не понятно. Она же ледышка! Допустим, посторонние еще не могут это разглядеть под десятью слоями шуб. Но как могли не замечать те, кто жил с ней? Приемная дочь ее обнимала, муж ложился с ней в постель. Неужели они не почувствовали, что мать семейства – ниже нуля?

Я спросила об этом Сиару, а она пояснила:

– Существа такого типа, материальные призраки, часто сближаются с людьми. Они довольно сильны, у них есть магические способности, позволяющие им создать кратковременную иллюзию или изменить реальность.

– То есть, в те моменты, когда ее кто-то касался, она становилась теплой? – догадалась я.

– Вроде того. Цурара-онна – очень редкое существо, смесь духа и магической плоти. О них мало написано, о них мало известно, гораздо меньше, чем о более распространенных юки-оннах. Поэтому нам так сложно понять, как ее лечить.

– Так что с ней произошло-то?

– Несчастный случай. Муж уговорил ее отправиться к горячим источникам, она согласилась, но с условием, что не будет купаться. Он сказал, что готов на это пойти, она поверила ему. А когда они пришли к источникам, он решил устроить шутку и толкнул ее в горячую воду. Она сумела выбраться, но вред для ее магического тела получился колоссальный. Ей повезло, что за такими редкими видами, как она, постоянно наблюдают: местные маги успели спасти ее и отправить к нам, а что будет дальше – никто пока не знает.

Сиара не стала говорить, что шансы на выживание у цурары были невелики, это и так все понимали. Ближе к полудню я впервые получила шанс взглянуть на нее, и зрелище это было печальным.

Она напоминала молодую девушку – невысокую, стройную и очень красивую. Только волосы у нее были ненормального цвета: светло-голубые, не седые даже, но то ли в деревне этого не замечали, то ли их истинный цвет проявился уже после травмы.

Я знала, что она обожжена, и ожидала увидеть ожоги, но у нее все было по-другому. Она выглядела ледяной скульптурой, которую безжалостно облили кипятком: вся ее кожа стала полупрозрачной, а на отдельных участках человеческие черты просто сгладились. Будто лед растаял, а под ним не было ничего, только замерзшая вода.

Ей не ставили капельницы, не подключали медицинское оборудование. Зачем? Ее сердце не билось, ее легкие не дышали, ей мог помочь разве что холод, который создавали массивные вентиляторы. Она просто лежала на кровати и ждала, когда все закончится – миниатюрная женщина в легком белом платье. Будто уже замерзшая до смерти!

Мне было ее жаль – и вместе с тем я злилась. Странное сочетание, не скрою, но только оно и казалось мне правильным. Зачем она вообще полезла в мир людей? Никто ведь ее туда не звал! Существуют сотни кластерных миров, в них бы и сидела. А она вместо этого потащилась в мир, где ей совсем не место.

Речь шла не только о ее жизни, ее боли и ее травмах. Она уже раз и навсегда изменила будущее людей, которые были ее семьей. Как ее мужу теперь жить с грузом вины за то, что он сделал, пусть и ненамеренно? Видела ли все это их маленькая дочь? А если видела, как ей оправиться, что с ней будет?

Это было еще одно проявление зла, которое несут нелюди. Да, я не желала цурара-онне такой судьбы, но вместе с тем я считала, что она виновата сама, хотя бы отчасти. Она вторглась в мир людей, на какой исход она вообще надеялась?

Пока я стояла над ней и мысленно перечисляла, что она в этой жизни сделала не так, цурара открыла левый глаз. Правого глаза просто не было – там, где он был раньше, блестел прозрачный гладкий лед.

Я замерла, не зная, что делать, а она просто улыбнулась мне – вымученно и совсем не весело. Похоже, ей уже сказали, что с ней происходит. Цураре нельзя было дать снотворное, как другим пациентам. Как вообще восстановить лед? Что для этого нужно? Вот они и решали, а я чувствовала себя так, будто снова оказалась перед операционным столом, на котором умирал тот герой.

– Вы человек? – удивленно спросила цурара-онна.

– Да, – кивнула я.

– Как странно… Мне почему-то казалось, что в таких местах не бывает людей. Я тоже когда-то была человеком.

Она, конечно, не говорила по-русски, а я ни слова не понимала по-японски, но в Эпионе это не имело ровным счетом никакого значения. Здесь действовало заклинание, позволявшее понимать любой язык – по крайней мере, внутри здания больницы.

– Вы были человеком? – удивилась я.

– Вы не знали? Вы, должно быть, не сталкивались прежде с моим видом… Вы можете посидеть со мной? Мне одиноко…

Сидеть с ней мне не хотелось, и не потому, что я только что обвиняла ее непонятно в чем. Просто энергия умирания – специфическая штука, от которой нужно держаться подальше. Однако цурара-онна выглядела такой несчастной, что я просто не могла ей отказать.