– Зачем? – Софья занервничала. Зря она рассказала другу о том, что Подземелье в ее кошмарах просто зовет девушку к себе. Или то, что в нем скрыто. Это слишком опасная тайна. О чем весьма красноречиво говорит боль в руках и… заодно и труп Щелкунчика на полу залы.

– А кто вытащит тебя оттуда? – в ответ осведомился Мишка. – Если вдруг мы не найдем, как все исправить… Я не могу тебя там бросить! Просто… да в принципе не смог бы, даже если бы ты была мне чужим человеком. А ты, ко всему прочему, еще и не чужая.

– Почти родня, – усмехнулась девушка, снова уставившись в боковое окно на унылые пейзажи, серо-ржавые поля, черные ветви-вены деревьев и туман, висящий над всем этим безрадостным утром. – Ладно. Я обещаю. Но и ты тоже в ответ дай мне слово, что если все это кончится удачно для нас, ты заберешь свою женщину и уедешь прочь, на столько, на сколько будет нужно. Пока все не сотрется из памяти, не станет казаться сказкой, чем-то… что было не с нами.

– Ты так жаждешь от меня избавиться? – иронично поинтересовался друг.

– Просто я хочу, чтобы ты был счастлив, – искренне призналась Софья. – Сам. Своей жизнью. Ведь в чем-то, наверное, Света была права. Отец и мама привязали тебя к нам. Своей добротой, любовью, теплом. Но все же… Я тоже хочу после всего этого идти вперед сама.

– Вот это верно! – охотно поддержал ее Мишка. – Мы все равно останемся семьей, Сонь. Но если честно… Да, я бы хотел уехать. С ней. Не от тебя, а просто вообще. Спасибо. И… Ты тоже будешь счастлива.

– Странно, – улыбнулась девушка. – Но я сейчас уверена, что на самом деле буду.

– Заметано! – наигранно легко кивнул Мишка. – А еще я за мир во всем мире!

Она усмехнулась. Автомобиль плавно катил по узкой дороге, приближаясь к кладбищу. Оно было небольшим, почти деревенским, недалеко от поселка городского типа, откуда когда-то и начали свою совместную жизнь Коробковы. Софья смутно помнила этот городок. Сама она родилась уже в областном центре, куда родители переехали, создав бизнес. Но когда девочка была маленькой, они возили ее сюда. Много рассказывали, показывали свой домик и были счастливы.

Сейчас Софья и Мишка не стали заезжать туда, дорога к кладбищу вела вокруг, через лесок, казавшийся каким-то заброшенным и мрачным. Но перед самым въездом был хорошо заасфальтированный пятачок. Он выглядел каким-то лубочно-провинциальным. Несколько высоких берез и рябин, церквушка, как всегда, беленая, с одним золотистым куполом, само кладбище окружал забор из металлических прутьев. Ряды могилок было видно уже со стоянки. Ровные и ухоженные. Разделенные на удивление чистыми дорожками.

Софья вышла из автомобиля и глубоко вдохнула свежий воздух. Она не боялась кладбищ, более того, они казались ей всегда спокойными, пребывание здесь дарило какое-то странное чувство умиротворения. Как место для беседы с близкими. Не словами, а сердцем.

Мишка закрыл машину, отправился к воротам первым, неся букет. Софья быстро догнала друга и пошла рядом, легко и привычно примерившись к его шагам. Они в прошлом году оплатили новую оградку на двойной могиле Коробковых-старших, заодно местные могильщики подсыпали песка и чуть выровняли проседающий надгробный камень. Теперь надо было только убрать мусор, оставить цветы и… и просто отдать дань памяти. Ни Софья, ни Михаил никогда не приносили сюда еды. Этот обряд оба считали каким-то странным, не подходящим. Не зажигали на могиле свечей.

Они привыкли считать, что ушедшие из жизни Павел и Нина все равно остаются где-то рядом. Нет, в этом не было какой-то мистики, детского желания видеть или чувствовать родных. Просто и Софья, и Мишка помнили родителей всегда и везде. Жили так, как их научили, были такими, какими их хотели видеть Павел и Нина. А если так, то зачем ритуалы? То, что в сердце, опять же, не должно быть напоказ.

Они убрали с могил опавшие листья и сор, положили цветы. Посидели в тишине. Небо стало совсем серым, сгущался туман, который, по идее, наоборот, должен был давно рассеяться. Наверное, будет дождь. Софья сегодня чувствовала себя неуютно. Она никак не могла сосредоточиться, как-то обратиться к матери и отцу, не хотела задерживаться здесь, на кладбище. Она испытывала странную нервозность, желание уйти, и…

Девушке казалось, что здесь, в месте, где нет высоких домов, шумных автомобилей и людей, они с другом как на ладони. И кто-то следит за ними. Это было абсурдно, потому что достаточно оглядеться и увидеть, что в такой хмурый день кладбище безлюдно. Но даже этот факт напрягал Софью еще больше. Она суетливо поднялась с маленькой лавочки, чуть поежилась все от той же сырости, посмотрела вправо, где кончались ряды могилок и подступал лес.

Сейчас он казался еще более мрачным, чем когда они ехали по дороге. Подлесок, поваленные стволы, мхи такие, будто там болото. И эти темные деревья, чьи очертания расплываются немного в тумане.

– Миша, – она ухватилась за рукав куртки друга, – идем отсюда.

Он посмотрел на нее встревоженно, проследил, куда девушка смотрит, и тоже нахмурился.

– Неуютно, – прокомментировал Мишка и засобирался. – Раньше мне не казалось, что…

Шорох раздался откуда-то сзади и слева. Будто кто-то споткнулся об один из могильных камней или о край оградки. Они оба резко развернулись. Софья, не удержавшись, охнула.

Человек был высоким, довольно крепким. Наверное, местный могильщик или сторож. Одет в старые джинсы, высокие тяжелые ботинки и неприятно темную синюю куртку. Просто мужик… С вилами в руках. Лицо немного оплывшее, какие бывают у запойных алкоголиков, волосы с сединой, падают на глаза. Совершенно черные, холодные, злые. Или даже… голодные.

– Твою же мать! – коротко и как-то обреченно прокомментировал Мишка и решительно дернул Софью, заставляя ее встать у него за спиной.

– Нет… – Она тут же снова высунулась из-за его плеча, стараясь ни на миг не отрывать взгляд от твари. – Надо бежать. Миш… Это бесполезно.

Мужик издал какой-то странный звук, похожий на сдержанный рык, и выставил вилы зубьями вперед. Художник плавно шагнул в сторону, вытащил что-то из кармана. Еле слышный щелчок, и открылось лезвие складного ножа.

– Несерьезно, – Софья понимала, что начинает паниковать.

Нападавший даже не посмотрел на Мишку, он, казалось, видит лишь саму девушку. Перехватив свое оружие увереннее, он шагнул вперед. В