мы были равноправными партнерами, когда речь заходит о деньгах. Это ты приняла очень важное решение, которое повлияло на нашу жизнь, даже не посоветовавшись со мной!

— Я понимаю, — тихо сказала Амара.

— Иногда я ненавижу свою работу до такой степени, что душа воет, но я ни за что не уволился бы, не поговорив сначала с тобой!

— Прости, мне не стоило так поступать. Но, к сожалению, я не могу изобрести машину времени, чтобы отправиться в прошлое и все изменить, поэтому не знаю, как поступить. — Она вздохнула. — Если тебе от этого легче, то я тоже не веду привычный образ жизни в сложившихся обстоятельствах.

— Нет, мне не легче, Мари. Я хочу, чтобы ты получала удовольствие от жизни, просто я не… Я в курсе, что роль домохозяйки — это не радостный праздник, но со стороны может показаться, что ты отлично проводишь время. Или же я просто чуток завидую, что ты целыми днями тусишь с Чарли. Я бы тоже так хотел, а еще хотел бы иметь свободное время, чтобы подумать о запуске собственного бизнеса, и ходить на всякие развлекаловки с прогулочной группой.

— Ох… — У Амары так загорелись уши, словно она натерла их перцем. — Прости. Ты думаешь, что воспитание ребенка выглядит именно так? Что ты просто тусишь с Чарли, а он подолгу спит, как ангелок, и у тебя полно времени, чтобы строить планы? Увы. У меня вообще нет передышек. Этот милый чертенок требует к себе постоянного внимания, и я все время беспокоюсь, не делаю ли я чего-то такого, что испортит ему всю жизнь. Знаешь, сколько на тебя валится самой противоречивой информации по воспитанию детей, едва ты попадешь в эту кроличью нору? Один уважаемый источник утверждает, что надо брать ребенка с собой в кровать и это прекрасный способ сформировать привязанность. Другой источник заявляет: «Ни в коем случае! Ты же задавишь своего малыша ночью, убийца!» На моей работе я хотя бы видела, сработала ли моя идея, или шоу пошло под откос. С Чарли я каждый день выдаю в эфир шоу длительностью двадцать четыре часа, но никто не может предсказать последствий моих действий. Скорее всего, я не увижу последствий еще лет десять, а потом мы внезапно поймем: «Черт! Надо было учить его китайскому!»

Официантка снова подошла к столику:

— Excusez-moi! Простите, не хотите ли вы…

— Мы еще не готовы! Извините! — рявкнула Амара. Официантка уставилась на них, а потом с оскорбленным видом удалилась. — И разумеется… — Амара подалась вперед, — я хожу на занятия в прогулочную группу, попиваю там винцо, и иногда это весело, но порой я просто вне себя от ярости, когда идеальные красивые мамочки осуждают Чарли за то, что он трудный ребенок, а заодно и меня за то, что я не контролирую его и недостаточно богата, чтобы поставить на подоконнике кактусы за тысячу долларов, и время от времени мне хочется послать все к черту, но тогда Чарли не получит необходимой социализации, не поймет, что такое нормальная дружба и все такое. И вдобавок ко всему я вроде как не имею права жаловаться или быть несчастной, потому что мне чертовски повезло получить все эти привилегии. Тем временем мой мозг словно усыхает внутри черепа… — Она остановилась. — Иногда мне просто хочется залечь в старое болото и умереть…

Они с мужем какое-то время смотрели друг на друга молча, затем он издал тихий протяжный вздох.

— Ого… Я… Ладно. Я просто не знал, как сильно ты переживаешь.

— Порой мне хотелось бы, чтобы мы поменялись телами, как в «Чумовой пятнице». Ты бы понял, что это тебе не прогулка в парке. Хотя зачастую приходится именно гулять в парке. — Она закусила губу. Глаза ее начали наполняться слезами. — А я бы, наверное, оценила, как ты усердно трудишься, чтобы содержать нас. Потому что я знаю, что ты много работаешь.

Дэниел потянулся через стол и взял ее за руку.

— Мы оба сейчас не особо-то счастливы. Как нам исправить ситуацию?

— Ну, для начала я очень ждала сегодняшнего вечера, — сказала Амара, — но, кажется, все испортила.

— Ничего ты не испортила. Начнем все сначала и добавим романтики.

— Да? И как же?

— Могу сбегать и купить тебе дюжину роз.

Она откашлялась.

— А я могла бы приласкать тебя под столом.

Карие глаза Дэниела блеснули, и Амара рассмеялась.

— Ой, то есть ты это не всерьез? Жестоко так играть с моим сердцем!

Амара обвела взглядом зал.

— Мне кажется, нас уже все ненавидят. Столики стоят слишком близко, и вон та парочка определенно подслушала весь наш разговор.

Дэниел поднял руку и жестом подозвал официантку, которая закатила глаза и поплелась к ним, в голове у нее явно пульсировало долгое «Наконе-е-е-е-е-ец!».

— Простите, можно нам счет?

Они осушили бутылку вина и, взявшись за руки, побежали в дешевую закусочную в нескольких кварталах, одну из последних оставшихся забегаловок в районе, а то и во всем Манхэттене. Там они заказали себе жирные гамбургеры и греческий салат с большими ломтями сыра фета, водянистыми листьями салата и неспелыми помидорами.

В любом случае, у них никогда не получалось устраивать роскошные свидания, подумала Амара, глядя, как по подбородку мужа течет соус от гамбургера. У них и первого-то свидания толком не было.

Они с Дэниелом познакомились в бизнес-школе. Это была кратковременная ошибка на жизненном пути, которую она совершила под нажимом родителей, но в первый же месяц поняла, что ей это неинтересно. Однокашники веселились, как будто вернулись в колледж, только с еще большим размахом, поскольку уже познали реальный мир и понимали, на что он похож. В бизнес-школе пустая болтовня была куда важнее, чем занятия и оценки. Университет предоставил своим студентам бесконечные возможности набираться алкоголем на халяву, но они должны были постоянно взаимодействовать. В итоге, даже если собеседник был настолько пьян, что не мог дотронуться пальцем до кончика носа, он все равно оценивал вас: сестра друга вашего дяди отвечала за прием на работу в «МакКинзи»? У вас трастовый фонд? А нет ли желания инвестировать в потрясающий стартап, который произведет революцию в отправке белья в стирку? Амара, конечно, с радостью использовала других, но ей хотелось чего-то чистого в своей жизни.

Однажды вечером на особенно шумном мероприятии она сидела в баре, потягивала джин с тоником и планировала побег, пока ее однокашники хохотали над чем-то, обливая пивом накрахмаленные рубашки. Эти мальчики (с редким вкраплением девочек) считались образцами хорошего воспитания, и сейчас их бледные лбы блестели от пота.

— Слушай, — спросил парень, сидевший